Глубоко под землей

– Делай, как знаешь, Очури. А что с Валентином? – поморщившись, спросил он, словно воспоминания об инфанте причиняли ему сильную боль.

Ловкие пальцы Очури перебежали на виски короля, и появившаяся у него на лбу вертикальная морщина тут же исчезла.

– Я постараюсь облегчить его страдания, – низким манящим голосом пообещала Очури. – Но… вам нужен здоровый сын!

– Сделай так, чтобы роды у Элеонор прошли благополучно, – сонно велел Феермант. Женщина холодными равнодушными глазами смотрела на пламя в камине.

– Да, ваше величество. Конечно.

Пальцы Очури легко нажали на несколько точек на голове и шее Феерманта, и король мгновенно уснул.

– Будьте уверены, я сделаю все, что нужно, – сквозь зубы процедила женщина и покинула королевские покои, взметнув напоследок целый ворох ярких отблесков от своих браслетов.

Глава 7

Снегопад продолжался весь день. На горы быстро наползли сумерки, а за ними сразу пришла ночь. В землянке царило безмолвие. Лис дремал у порога, ворон – на окне. Медведь, потрясённый видением, показанным Ирве, угрюмо чинил силки, в то время как его гостья, по молчаливому согласию хозяина, перебирала запасы еды. Когда совсем стемнело и единственным источником света остался только огонь в печурке, женщина взялась за приготовление пищи. Ворон с готовностью склевал подпорченные зерна пшена и гречихи, лис же от предложенной сморщенной морковки деликатно отвернулся. Поскрёб лапой у входа: отпустите, мол, на охоту. Ирве ласково провела рукой по его густой шубе и отворила дверь, с наслаждением вдохнув запах морозной свежести и снега.

Медведь нахмурился: ему не нравилось то, с какой лёгкостью животные привыкли к женщине. Не нравилось ему и то, что ей нашлось место в его тесном жилище, что ее присутствие и вправду не обременяло – будто ещё одна тень неслышно скользила по убогим стенам. Приготовленная ею похлёбка приятным ароматом дразнила ноздри; отведав, Медведь признал – вкусно.

– О какой награде ты говорила утром? – прервал молчание охотник.

– Ты все видел сам, – кратко ответила Ирве.

– Это богатство твое?

– Нет, но я имею право распоряжаться им по своему усмотрению, – с достоинством произнесла женщина.

– Ты сказала, что твоей родины больше нет. Как же ты доберёшься до сокровищницы?

– В этом мне поможешь ты, – просто ответила беглянка. – Мы дождёмся, когда сойдет снег, и войдём в хранилище.

Медведь расхохотался.

– Женщина, ещё утром ты умоляла меня не прогонять тебя, а вечером уже отдаёшь мне приказы?

– Я знала о тебе и раньше, – задумчиво промолвила гостья. – Просто сразу не догадалась, что медведь из моего видения – это ты.

Охотник вздрогнул от ее слов – откуда она узнала его боевое имя?

– А после боя я все поняла, – туманно пояснила женщина. – Птица над твоей головой, – Медведь глянул на ворона. – Нет, не эта, – сказала Ирве, проследив за взглядом охотника. – Птица смерти, верно? Я видела ее. Видела и медведя в твоём обличье. И обо всем догадалась. Если ты пойдёшь со мной по весне, то, клянусь, получишь свою награду.

– Что это за место? Куда надо идти? – недоверчиво спросил охотник.

– Я пока не знаю, – призналась женщина. – Здесь, наверху, все иначе, и нет тех ориентиров, к которым я привыкла. Пять лет я блуждала по земле, но теперь нащупала нить.

– Ты странно изъясняешься. У нас бы сказали, что ты безумна.

– А у нас считают безумцами тех, кто разговаривает со зверями и птицами, – расхохоталась женщина. – Так что, пойдёшь со мной?

– Не знаю, – покачал головой Медведь. – Но ты можешь остаться до окончания снегопада.

Женщина осталась намного дольше.

Закончился один снегопад, за ним пришёл другой, снег лёг ровным ковром во всем лесу. Для охотника наступило ленивое время. Он чинил силки и мастерил новые ловушки. Чистил меч и натирал арбалет, оружие в схрон не убирал, опасаясь новых гостей, невзирая на заверения Ирве о том, что больше никто не придёт. Предателя лиса он давно простил и, как и прежде, подолгу гулял с ним и вороном по заснеженному лесу, пока женщина хлопотала в землянке.

Но вскоре ему пришлось отлучиться на неделю: уйти в Ясную выменять заготовленные шкуры на съестные припасы. Медлить больше было нельзя, близилась ярмарка по случаю зимнего солнцестояния.

В деревне, по заведенному для себя порядку, Медведь сначала купил огромную голову сыра и с аппетитом съел добрую четверть вприкуску со свежей лепешкой. Ему очень не хватало в отшельничестве творога, сыра и сливок – всего того, что на родине делала из овечьего молока его мать. Оставшуюся часть он аккуратно завернул в чистую тряпицу и убрал в заплечный мешок, надеясь растянуть удовольствие как можно дольше.

После охотник наведался в известный ему весёлый трактир к сговорчивым женщинам. Сжимая белые бёдра и тяжёлые груди, он совсем некстати вспоминал звон браслетов на тонких мускулистых руках и шелест шёлкового платья. Ирве из видения, так непохожая на гостью в землянке, стала для него прекрасным недостижимым образом, который он мучительно воссоздавал в памяти едва ли не каждую ночь. И забыться в объятиях девушек из трактира не получилось.