Глубокое синее море (др. пер.)

Потом опять появился Линд и сообщил, что состояние Красиски нисколько не изменилось. Он налил себе чашку кофе и тоже присел.

Керин вздохнула.

— Просто не могу поверить, что ему удалось нас всех так обмануть, сказала она.

Линд улыбнулся.

— Он обманул не только вас. За двадцать лет ему, наверное, удалось обмануть множество людей.

— Должно быть, был первоклассным актером, — вставил Годдер, — иначе его бы давно уже прижали.

Мадлен Леннокс закурила сигарету.

— Теперь мы, наконец, можем подумать о деле без всяких криков и ахов, — сказала она. — Как бы вы поставили эту историю в кино, мистер Годдер?

— Я бы в ней совершенно ничего не изменил, — ответил Годдер.

— Я имею в виду не сюжет, а техническую сторону дела. Столкновение личностей, установку камер и так далее.

— Снимая такую сцену, можно установить только одну камеру. Ее переносят с места на место, снимают с разных точек, и причем каждую картину — отдельно. Главной остается общая картина с задним планом, а детали в основном показывают те, которые кажутся режиссеру наиболее важными. Скажем, разбитый стакан или что-нибудь в том же духе. — Годдер обвел всех глазами. — Вы что, действительно хотите, чтобы я нарисовал вас сценарий во всех подробностях?

— Да, — ответила она. — Мы пережили все это в действительности, и поэтому ваш сценарий нам не помешает и не будет шокировать. Не так ли, Керин?

Та покачала головой. Линд с интересом наблюдал за ней.

— В фильме, который претендует на реалистичность, именно детали и создают достоверность, — начал Годдер. — И естественно, вызывают наибольшие эмоции. Вот один кадр, например: Красиски стоит, держа пистолет в руке, кричит, поднимает руку и стреляет. Он не стреляет в кого-то определенного, потому что Майер даже не стоит рядом со мной. Этот кадр можно использовать позже или вообще вырезать. А вот кадр — камера уже стоит позади Красиски, немного сбоку, чтобы на экране потом было видно, как реагирует на выстрел Майер. Следующий кадр должен показать мистера Линда, который бросается к Красиски, чтобы вырвать у него пистолет. А к тому времени, когда Линд добирается до Майера, гримеры уже нанесли на его рубашку красные пятна, а также красные капли на уголок рта.

Разбитая лампа и разбитое стекло — это рутинные детали, хотя и создают известный эффект. Для этого применяются крошечные заряды, которые приводятся в действие электричеством…

Мадлен Леннокс перебила его:

— О, все понятно! Значит, стреляют из холостых патронов? И даже в зеркала и лампы?

— Разумеется! Это же ясно, как божий день. Если бы в кино использовались настоящие патроны, нас бы уже давно посадили за решетку. Но знаете, что дало бы всей сцене заключительный аккорд? Только очень опытный и смелый режиссер смог бы додуматься до такого!

— Что же? — спросил Линд. Он сидел, вытянув свои длинные ноги через подлокотник кресла, попивая кофе и внимательно слушая Годдера.

— Звон серебряной посуды среди всеобщей тишины. Я имею в виду тот момент, когда Майер падает и тянет скатерть на себя. Это мелодичное звяканье серебра заставило бы зрителей затаить дыхание. А если бы режиссер придумал какой-нибудь более эффективный трюк, то его можно было бы назвать гением…

В тот же самый момент Годдер почувствовал, как по его спине пробежал холодок — словно кто-то провел холодными щипцами вдоль его позвоночника. Ему показалось, что волосы приподнимаются у него на затылке. Он посмотрел на Линда, который все еще слабо улыбался. И когда Годдер осознал, что именно он только что сказал, он понял, что секунду назад заглянул в глаза дьяволу.

— А здесь, кажется, природа искусства предпочла зеркало, пробормотал Линд.

Выходит, они оба знали об этом, он и Линд. Остальные ничего не подозревали.

7

Годдер лежал на койке в своей каюте совершенно раздетый и размышлял. Как много людей втянуты в эту авантюру? Боцман и высокий матрос по имени Отто? И все? А что можно сказать о радисте? О капитане Стине? Когда человек задумывается над вопросами подобного рода, у него по спине пробегают мурашки. Любой мог быть замешан в это дело, а Годдер даже не знал, насколько все это соответствует действительности. Возможно, Линд уже заподозрил его. Когда имеешь дело не с человеком, а с дьяволом, никогда не знаешь, что случится в следующую минуту. И никогда нельзя недооценивать подобного человека, ибо такую ошибку ты сможешь сделать только один раз.

Непогода, наконец, добралась и до них, а грозовой эпицентр все приближался и приближался. Воздух в каюте, несмотря на вентиляторы, был спертым. Вентиляторы лишь гоняли по каюте насыщенный влагой жаркий воздух, но принести свежесть были уже не в состоянии. Дверь была открыта, но зато были опущены жалюзи. Со стороны рубки послышался звон склянок. Они пробили три раза. Значит, уже одиннадцать.

А ЕСЛИ БЫ РЕЖИССЕР ПРИДУМАЛ ЕЩЕ БОЛЕЕ ЭФФЕКТНЫЙ ТРЮК, ТО ЕГО МОЖНО БЫЛО БЫ НАЗВАТЬ ГЕНИЕМ.