Глухая орбита вечности

Радина пробыла на корабле полтора месяца. Кантемир установил сотрясение мозга. Неделю Ия находилась между жизнью и смертью. Пришлось делать операцию и откачивать скапливающуюся жидкость. Беспокоило Игоря и отсутствие воли к жизни. Казалось, ей было все равно: жить или умереть, и она совсем не помогала врачу преодолевать болезнь. Штаповой пришлось сделать несколько сеансов гипнотерапии, и лишь тогда Радина стала быстро поправляться...

Когда ее самочувствие улучшилось настолько, что можно было допустить посетителей, первыми пришли Арбатов с Жанной Брагинской и Михаил Фадин. Жанна принесла букет степных цветов и каюта наполнилась приятным, слегка пряным ароматом.

— Спасибо,— растроганно сказала Ия, вдыхая запахи букета.— Наверно, после себя я больше всего люблю цветы.

— Понятно,— сказал Фадин.— А я думаю, что Радина так долго валяется? Вроде давно уже пора подниматься. А оказывается, она грызет себя каждодневно. И, если бы не Кантемир, загрызла бы себя окончательно!

— Ну тебя, Фадин. Ты несерьезный человек!

— Между прочим, этот несерьезный человек великолепно отлил лафеты основного домкрата,— засмеялся Арбатов.— Теперь мы с ним принялись за остальные детали. Твоя идея оказалась весьма плодотворной. Мы теперь льем у корабля все, кроме мелочи. Это намного ускорит работу.

Ия вздохнула и исподлобья глянула на Арбатова.

— Сколько тебе лет, Павел?

Технолог беспечно пожал плечами и усмехнулся.

— Шестьдесят с хвостиком А что?

— Ничего. Просто завидую твоей способности радоваться... Ведь вашей жизни не хватит на завершение работы.

— А может, и хватит,— улыбнулся Павел.— Пока с нами бог изобретательства Леон Гафизович Фрухт, мы все время опережаем график работ. Кто может поручиться, что в один прекрасный момент, лет эдак через пятьдесят, мы не завершим ремонт корабля? А если поднатужиться, то и раньше!

— Блажен, кто верует, тепло ему на свете,— вздохнула Радина и замолчала, углубившись в свои мысли...

Вместе с выздоровлением у Ии день ото дня подымалось настроение. Давно не чувствовала она себя в центре внимания, и хотя отчетливо понимала, что это случилось без ее личной заслуги, ей было необыкновенно приятно, особенно после длительного периода некоторого отчуждения многие не могли простить ей одиночество Байдарина и лишь теперь растаял последний холодок. Но больше всего она пристрастилась к музыке и, особенно, к песням. Она удивлялась, что простые слова в соединении с ритмом музыки могут оказывать такое воздействие на настроение, и радовалась тому, что открыла для себя новый источник воздействия на собственные чувства. Она поделилась своими наблюдениями с Ниной Штаповой.

— Ритм всегда был могучим средством воздействия на психику. Ритмичные колебания воздуха вызывают резонансные процессы как в первичной, так и во вторичной сигнальных системах, а это и определяет настрой всего организма.

— Наверное, этот процесс скорее имеет обратную связь,— вмешалась присутствующая при их разговоре Зинаида.— Такие избирательные резонансные явления наблюдаются и у растений, а ведь они не обладают нервной системой. Значит, сначала эти процессы наступают во всем организме, а это стимулирует нервную систему.

— Возможно,— согласилась Нина.— Это в принципе не меняет дела. На ранних этапах развития человечества религиозная музыка и песнопения своей торжественностью настраивали на восприятие ничтожества их мирской суеты перед небесным величием и могуществом и тем самым подавляли психику и волю верующих, если хотите, в определенной мере гипнотизировали их. Не случайно в архитектуре различных храмов преобладают величественные размеры, высота сводов, богатство украшений. Все вместе взятое не только производило неизгладимое впечатление на наивную психику наших предков, но и настраивало на нужный ритм. Это теперь нам кажется, что нас нельзя ничем поразить или затронуть, слишком глубоко познан нами окружающий мир, но это не так. Независимо от нашего желания мы все дети ритмов: и галактического, и ритма звезд, на планетных системах которых мы родились и выросли.

Никишин, которому Ия пересказала эту беседу, покрутил головой и безапелляционно заявил:

— Чушь собачья! Ритмы, конечно, влияют, но не до такой степени! Человек слишком лабильное существо и хорошо приспосабливается к любым условиям. Возьми те же растения. Пока Ананьин не подобрал соответствующую пару и не получил гибриды с местными сортами, развитие наших земных растений тоже шло не бог весть как!

— А кстати,— улыбнулась Ия,— меня давно мучает вопрос: почему формы жизни на других планетных системах чем-то сходны с земными?

— Нашла проблему! Сходные условия порождают сходные формы жизни. Собственно, вопрос надо ставить по-другому. Поскольку биологические процессы связаны с углеводородными соединениями, то есть с белками, по своим химическим свойствам способных образовывать сложнейшие соединения лишь в определенных физических условиях, то развитие жизни идет достаточно стереотипным путем.

— Ну, а ритмы?

— Ритмы? Ритмы лишь канва, на которой жизнь вышивает свои узоры!