Глухая орбита вечности

Ия задумалась. У Николая всегда есть свои объяснения и спорить с ним бесполезно. Если развитие форм жизни детерминировано этим информационным полем, то почему возникают гибриды, несущие новые свойства. Значит, полной детерминированности нет, значит, нет по крайней мере абсолютного разума, есть разум саморазвивающийся? Чем тогда он отличается от саморазвивающихся процессов жизни? Может быть, прав Николай? Может быть, действительно информация идет от живого к живому, телепатически? Только можно ли всерьез воспринимать откровения экстрасенсов, если они не касаются конкретных случаев? Все подается на такой сложной мистической основе, что ни один серьезный ученый вынужден был отказаться от изучения таких феноменов, хотя на практике подтвердилась версия Мзии Месхиа об умирающей гуманоидной цивилизации вблизи иоты Персея в двенадцати парсеках от Земли? А может, все проще, как любит говорить Коля? Экстрасенсы на самом деле способны получить сведения из других миров, но трансформируют их не только применительно к уровню знаний своей цивилизации, но и своих собственных представлений и чем выше уровень знаний самого экстрасенса, тем меньше искажений в воспринимаемой им информации? Господи, до каких только мыслей можно докопаться от вынужденного безделья!

Никишин давно умолк, чувствуя, что она уже не воспринимает его доводы.

— Ты утомилась?

— Извини,— она погладила его руку — Я задумалась. Но, пожалуй, и немного устала. Я посплю?

— Давай,— согласился Никишин.— А я займусь делами.

Седьмые Винейские игры проходили без обычного воодушевления, в тягостной атмосфере: умирал геофизик Варварин. Аркадий Тимофеевич не был самым старым. По земному календарю ему исполнилось девяносто восемь. Старше его был и начальник экспедиции, астроном, Степан Иванович Елагин, но беспокойный ритм жизни, с ночными бдениями на корабле, где он, невзирая на свой преклонный возраст, проводил астрономические наблюдения, или погружался в обычные хозяйственные хлопоты в Вине-Ву, не оставляли ему свободного времени.

— Помереть некогда! — говорил он, посмеиваясь в таких случаях.

На три года старше Варварина был и Леон Гафизович Фрухт, который, уже перешагнув столетний рубеж, как прежде фонтанировал свежими идеями и во многом благодаря ему график ремонта корабля сократился до видимых результатов. Для земных условий возраст Варварина даже не дотягивал до среднестатистической цифры, которая усилиями геронтологов поднялась до ста тридцати, не говоря о том, что многие дотягивали и до ста пятидесяти...

Кантемир, не отходивший от постели умирающего, использовал весь набор тонизирующих и стимулирующих средств и даже пытался использовать гипнотерапию, но сказался твердый характер геофизика: гипнозу он не поддавался и медленно угасал, несмотря на старания врача. Игры решили отменить, но, узнав об этом, Варварин сам, попросил не лишать его последней возможности поболеть за свою команду, как в былые времена. Он даже приободрился, когда ему сказали, что игры пройдут, как и прежде, по полной программе. Обрадованный переменой его состояния, Кантемир даже пытался организовать кампанию в пользу положительных эмоций Варварина, но психолог решительно пресекла эти попытки.

— Ты же врач! — возмущенно отчитала Штапова Игоря.— Должен понимать, что любой обман долго не продержится и игра в поддавки может обернуться еще большей депрессией.

— Что же делать, Нина? Ведь это ненормально, когда человек умирает в расцвете своих творческих и мыслительных способностей. Он еще многое мог бы сделать для экспедиции!

— Вот и скажи ему об этом! У него комплекс обреченности. Надо любым путем внушить ему мысль, что в нем нуждаются.

— Если бы он поддавался внушению,— грустно заметил Кантемир,— может быть, ты предложишь что-нибудь из психотропных средств. Я перепробовал все, что мог.

— Ты не хуже меня, Игорь, знаешь, что все жизненные процессы организма регулируются центральной нервной системой. Ничего нет лучше естественных биологических средств.

На научной конференции, которая традиционно была частью Винейских игр, Штапова выступила с докладом о комплексе обреченности. Она приводила известные ей примеры, когда с помощью аутогенной тренировки люди избавлялись от многих недугов, обостряли свои способности и даже становились экстрасенсами. Она не ставила себе целью вызвать лечебный эффект у Аркадия Тимофеевича, хотя смутно надеялась на такое воздействие, но, понимая, что его кончина может невольно повлиять на психику всего экипажа, старалась по мере своих сил провести профилактику.

— Вы считаете, Нина, что у меня комплекс обреченности? — раздался в зале тихий голос Варварина когда она закончила свое выступление.

— Да, Аркадий Тимофеевич.

— Думаю, вы не правы, Ниночка.

Возникла пауза. В зале стояла мертвая тишина. Все понимали, что Варварин, лежа в постели у видеосвязи, осмысливал свое положение.

— Нет, Ниночка Это нечто иное. Просто человек осознает, что наступило его время. Никто не может знать этого лучше его самого.