Глушь

Она улыбнулась, но челюсть осталась напряжена. Получилась очень странная гримаса.

– Вы ходили к детскому психологу. Вы понимали, какие чувства должны испытывать. Но не могли. Вы не могли ничего чувствовать тогда и не можете сейчас. Вы внутри абсолютно пусты, Йессика. Ваш мир – это белый лист без единого знака.

Их взгляды снова встретились. В ее глазах появилось что-то новое. Она казалась почти довольной. Как будто ей хотелось, чтобы кто-нибудь раскрыл ее тайну. Как будто к этому она и стремилась. Словно ее гнала не боль, а желание ее почувствовать. Чтобы хоть раз испытать какое-то чувство.

– Когда вы жили у бедной, ничего не понимавшей тети Эббы и выискивали в Интернете самые ужасные вещи, которые могли себе представить, вам пришло в голову, что вам следует испытывать какие-то деструктивные чувства. Может быть, вам следует тянуться к садомазохизму? Наказать себя за содеянное? Вы примерили на себя эту роль, уехали в Америку, полюбовались на то, как мадам Ньюхаус борется со своим высоким порогом апатии. Раб, которым вы можете управлять по своему желанию, – может быть, это то, что вам надо? А он будет воплощать в жизнь ваши самые больные фантазии, и вы не будете для него пустым местом. Ведь именно этого вы хотели: перестать быть пустым местом. Вы всего-навсего цирковая обезьяна, которая скачет на арене, Йессика.

– Остановись, – услышал он в наушнике голос Ди.

Бергер замолчал. Посмотрел на Йессику Юнссон. Она снова встретилась с ним взглядом. Он попытался прочитать что-то в ее глазах, но это было очень, очень сложно. Заметил ли он там какой-то надлом? Показалось ли ему, что она хочет что-то исправить, уточнить или изменить в его рассказе?

Он не знал и ждал, надеялся, что Ди увидела больше, чем он. Но она молчала.

– С чего бы вам оказаться первым в мире человеком, который поймет? – слегка улыбнувшись, спросила Йессика. – Почему именно вы?

– Вы ведь искали именно меня, Йессика. Вы позвали меня.

Ее глаза сузились. Бергер продолжил:

– Вам было мало Рейне, да? Вы еще в Орсе заметили, что как зритель он вам не годится? Вы хотели найти кого-то, кто заметит ваше существование и осудит ваши поступки. Кого-то, кто сможет вас остановить. Потому что то, чем вы занимались, совершенно бессмысленно, и вы это тоже знаете. Вы думаете, что рано или поздно что-то почувствуете, но мне кажется, вы просто не можете испытывать никаких чувств.

Йессика Юнссон отвела взгляд. Бергер заметил в нем что-то новое, и улыбку ее как ветром сдуло.

– Скоро я кое-что почувствую, – тихо сказала Йессика.

Бергер ждал, надеялся, что Ди что-нибудь скажет, хоть что-то, но она продолжала молчать. В наушнике не слышалось ни звука.

Что, черт возьми, значит «Скоро я кое-что почувствую»?

– Восемь лет назад вы выбрали нас с Ди, чтобы мы каким-то образом заменили вам родителей, – снова заговорил Бергер. – Ди жестко допрашивала Рейне, а я изображал стрельбу по вам из револьвера. Это чем-то задело вас. Все эти годы, совершая свою кошмарную серию убийств, вы пытались выйти на контакт с нами, заставить нас заметить вас. Чтобы мы поняли вас и остановили. Но потом что-то произошло, и несколько недель назад вам очень понадобилось нас вызвать. Что тогда случилось?

Йессика вдруг снова улыбнулась, как будто украдкой.

– Я же вам сказала в Порьюсе. Я увидела вас по телевизору.

– Вы сказали, что увидели Ди.

– В той программе показывали вас обоих, вы все еще работали вместе. Она рассказывала что-то о деле Эллен, а вы стояли у нее за спиной.

– Но почему мы понадобились вам именно сейчас, а?

– Хочу посмотреть, как вы будете мучиться от боли, – ответила Йессика с лучезарной улыбкой.

Бергер сидел, как громом пораженный. Ему хотелось применить насилие. Грубое насилие.

– Успокойся, Сэм, – сказала Ди у него в ухе.

Бергер закрыл глаза, сумел взять себя в руки.

– Вы хотите, чтобы я засвидетельствовал вашу боль, Йессика, но я не собираюсь этого делать. Нет никакой боли. Но я могу засвидетельствовать вашу пустоту.

Не разочарование ли увидел он у нее на лице? Она надеялась, что он признает ее страдания? Она надеялась, что он облагородит ее чувства, сделает их более достойными, чем они есть на самом деле?

И главное: что максимально эффективно? Пойти ей навстречу? Или нажать еще жестче? Бергер был вынужден принять решение. Ди остановила его. Он принял решение, исходя из этого.

– Может быть, вы все-таки почувствовали что-то, когда так страшно отомстили Эдди Карлссону в том подвале в Багармоссене?

Лицо Йессики немного просветлело.

– Во всяком случае, вы не можете сказать, что он не получил то, чего заслуживал, – сказала она.

– Продолжай, – скомандовала Ди.

– На самом деле я не знаю точно, что именно Эдди Карлссон вам сделал.

– Вам и не положено этого знать.

– Вы, вероятно, довольно точно следовали принципу «глаз за глаз». Член за матку.

Йессика засмеялась.

– Хорошо придумано, да? – сказала она.

Бергер посмотрел на нее и ответил:

– Йессика, неужели это просто серийные убийства? Вы настолько банальны? Вы призвали меня только для того, чтобы я восхищался вашей ловкостью?