Гнев

– Карл в костюме Карла. Блестящий маскарад, – Долорес подняла руки и несколько раз ударила в ладони, изобразив аплодисменты. Она знала, что он не изменился, но все равно была неприятно поражена, увидев это лицо – такое же молодое, только, может, слегка потемневшее с того раза, тридцать с лишним лет назад, когда они последний раз разговаривали.

Они были слишком сосредоточены друг на друге, чтобы заметить промелькнувшую в стороне тень. Мэй, которая ждала, что Гай с минуты на минуту тоже войдет в склеп, нашла удобную нишу в надгробии совсем рядом с говорящими и притаилась в ней, внимательно слушая каждое слово.

– Не понравился мой праздник. – Карл говорил утвердительно. А между тем все верхние ворота открыты. Остались только те, что здесь. Вот и не верь после этого в приметы.

Долорес дотронулась рукой до виска, голова болела уже нестерпимо, и пожала плечами:

– Зла не существует, Карл. Зло необходимо только для того, чтобы стремиться к добру. Ты просто проводник.

– Я тут не для богословских дискуссий.

– Это я понимаю. Я пришла с подарком.

– Да? Я столько лет жду…

– Я предлагаю тебе мою душу. В обмен на свободу воли. Пусть он сам решит, захочет ли он пойти за тобой.

– Нет, – покачал головой Карл. – Мне это больше не нужно, и мне не нужна твоя душа, Ло. И вообще, души – это так отстало. Я развиваюсь, Ло, не стою на месте. Когда мы разрушили Ватикан, многие начали одиночные поиски. Мы, например, нашли Грааль, но он нам ни к чему. Разве что позлить вас. Меня очень интересуют возможности экспансии, пора масштабировать бизнес. Запустить сюда немножко мертвых. Ну или много мертвых. Так где десятые ворота?

– Я не знаю.

– Как же так? Ты же Хранитель.

– Я уже стара, как ты заметил, память подводит.

Он какое-то время оценивал слова Долорес, как бы сомневаясь, потом скривил тонкие губы в усмешке и продолжил:

– Что ж, тогда Тамерлан пригодится, используем план Б.

* * *

– Пригодится для чего?

В склепе со стороны входа послышался гулкий звук шагов, и через несколько секунд они увидели идущего между надгробиями Гая. Он озирался в поисках Мэй и держал обе руки в карманах. Меньше всего он ожидал встретить здесь мать, да еще с кем-то, кого он никогда раньше не видел.

Карл сделал пару шагов к нему и вдруг сказал:

– Ну, здравствуй, сынок…

– Сынок? – Гай нервно повел плечом и в поисках ответа растерянно глянул на мать.

Карл тоже смотрел на Долорес, ждал, что она скажет.

– Это твой отец, Гай. – ответила она устало. – И я надеялась, что ты никогда об этом не узнаешь.

– Гай? Что ты несешь, Ло?

– То, что слышишь. – сказала она Карлу и, повернувшись к Гаю, проговорила: – Гай, я знаю, что ты убил брата. Это все моя вина. Я так старалась защитить вас…

– От чего? – в ужасе глядя на нее сдавленно спросил Гай.

– От него. Это не только твой отец. Еще он – дьявол.

Карл слушал с интересом, чуть склонив голову набок. Добавил:

– Дьявол. Не сам сатана, конечно, но очень даже дьявол. Это тоже высокая должность, топ-менеджерская, – хохотнул он и подмигнул Гаю.

– Дьявол. Ну да. – Гай потер переносицу, посмотрел на Карла, потом на мать. Вздохнул:

– Значит, настоящий дьявол. И как ты это докажешь?

Карл расхохотался:

– Ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что я – дьявол, а не то, что я – твой отец? Я бы поступил так же. Это совсем не трудно. У тебя в руках пистолет, – он кивком показал на карман.

Гай вздрогнул и вытащил из кармана руку, в которой действительно был пистолет. Карл говорил и подходил, сутулясь и прихрамывая, все ближе и ближе, пока, наконец, не оказался почти вплотную перед ним. Взял руку Гая с пистолетом и упер дуло в свой живот. Когда Гай сообразил, что сейчас произойдет, грохнул выстрел.

Пуля прошла сквозь Карла, как сквозь торт, он отпустил руку Гая и, усмехнувшись, отступил на несколько шагов назад. Гай видел, как покачнулась Долорес, но все еще не понимал.

Карл развел руками:

– Я же бессмертен!

Эхо бросилось разносить по углам склепа: «Смертен… Смертен…»

– Бессмертен, – повторил Гай, глядя, как на белом платье матери растекается красное пятно. Она подняла руку к горлу, пытаясь расстегнуть ворот, и стала медленно оседать на пол.

– Мама? – Гай пошел к Долорес, споткнулся, едва удержался на ногах, ухватившись за какой-то крест на памятнике рядом.

Она опустилась на землю и тяжело дышала, неловко откинулась на надгробный камень за спиной. Белая ткань на груди все больше напитывалась кровью. Прерывисто, с одышкой произнесла:

– Прости меня…

Гай опустился на колени возле нее:

– Не надо говорить, мама…

Она положила ладонь на его щеку и, собравшись с силами, сказала:

– Не дай ему открыть дверь. Ты сын дьявола, но еще… ты – внук бога. – И закрыла глаза.

– Мама, – позвал он.