Гнев ангелов

Хотелось бы знать, кто говорит и архангел ли это. Девушки справа и слева от меня не смеют шевелиться. Если бы я не слышала их неравномерного дыхания, я бы подумала, что стою между двумя мраморными скульптурами. Я игнорирую все происходящее вокруг меня и пытаюсь вспомнить, как выглядит зал, хотя уже много лет не посещала его. У отца в библиотеке было много книг про Дворец дожей с иллюстрациями. Огромная фреска Тинторетто[3] за нижней трибуной, на которой восседают ангелы, кажется сегодня чем-то вроде темного пророчества, потому что демонстрирует рай. Что бы сказал художник, если бы узнал, что бесчисленное множество ангелов тоскливо пялятся на его творение? Правда, рай на фреске, кажется, населен скорее людьми, чем ангелами. Наперекор указаниям Люцифера я поднимаю голову. Серафиэль нахваливает архангелов и несет что-то невнятное об ответственности, которую несет их род. В первом ряду на пьедестале сидит его жена Сариэль, единственная женщина-серафим, спустившаяся на землю. Ангелы и так достаточно красивы, но жена главного серафима – нечто большее, чем просто красавица. Рядом с ней любое другое существо кажется бледным. На ней платье из ослепительно-белого кружева. Ее кожа, которую это платье открыто демонстрирует, сияет через прозрачную ткань, словно жидкое серебро, а ее светлые волосы мягкими волнами ложатся на спину. Она сложила крылья так, что они плотно прилегают к телу, но я все же замечаю их нежно-розовый цвет. Она выглядит словно эфирный бледный шелк, через который проглядывают лучи солнца. Из нее будто льется свет, заставляющий меня хлопать глазами. В иерархии ангелов, кроме ее мужа, нет никого, кто стоит выше ее по рангу. Она сидит рядом с Люцифером. Он невольно хмурится, замечая мой взгляд. В это мгновение Сариэль так близко к нему придвигается, что их ноги соприкасаются. Она наклоняется к нему и шепчет что-то на ухо. Когда Люцифер улыбается, она кладет свою худую руку на его бедро и гладит его. Ни ее муж, ни другие ангелы, кажется, не обращают внимания на этот жест. Я хочу отвести от них взгляд, но не могу. Я еще никогда не видела пару, которая так хорошо бы смотрелась со стороны, как они. Сариэль делает глоток вина и кончиком языка облизывает свои красиво изогнутые губы. Люцифер ухмыляется, заметив этот недвусмысленный жест. Они оба, кажется, ни капли не заинтересованы в церемонии и смотрят лишь друг на друга. Его губы касаются ее уха, когда он шепчет ей что-то. Я не хочу чувствовать то, что чувствую сейчас, но ничего не могу поделать с обжигающей меня изнутри ревностью. Люцифера должна была хоть как-то заботить моя судьба, но ему все равно. Он забыл про меня. Я всеми силами заставляю себя отвести взгляд, поворачиваю голову вправо и смотрю прямо в глаза Кассиэля. Мы встречаемся впервые с тех пор, как он меня предал, хотя это сложно назвать встречей. В течение многих дней я ни разу не думала о нем. Теперь же его глаза сияют, а губы растягиваются в той самой улыбке, в которую я влюбилась. Он ободряюще мне кивает. Но ангел не сможет обмануть меня еще раз, это все – маскарад. Для него все это несерьезно – ни тогда, ни сейчас. Он только играл со мной, как и сегодня. Если я окажусь во дворе Михаэля, мне не стоит забывать об этом. Я не позволю ему снова одурачить меня. И все же его взгляд сейчас для меня как якорь в этой нереальной ситуации. Я не могу отвести от него взгляда. Так долго Кассиэль был близок мне, как никто до него, и, хотя он обманул меня, я не хочу забывать тех чувств, которые я ощутила благодаря ему. Рядом с ним я могла на секунду позволить себе не быть сильной. Пока он меня не предал и не продал. Пока он не помешал побегу моих брата и сестры в безопасное место.

Какой-то грохот прерывает это мгновение. Я моргаю и смотрю в сторону трибуны. Люцифер больше не сидит, он поднялся с кресла. У его ног лежит бокал, а на дереве виднеется темная лужа. Что эти двое там устроили? К счастью, я не стала этому свидетелем. Сариэль щелкает пальцами, и служанка подбегает к ним. Когда я поднимаю глаза, Люцифер сверлит меня взглядом. Он в бешенстве. Почему бы им с Сариэль не удалиться в какую-нибудь комнату? Или это представление должно обязательно происходить у всех на виду?

Когда бокал исчезает, ангел с амфорой в руках делает шаг вперед, и я смотрю на него. Это, должно быть, Гамалиэль, помощник Габриэля. Сэм однажды показал мне его во время нашей тренировки. Он мастер церемоний небесного двора Габриэля. Его волосы такие же яркие, как его крылья, а одет он не в рубашки и брюки, как другие ангелы, а во что-то вроде платья или кафтана. Это выглядит нелепо. В сосуде, который он держит у своей груди, находятся бумажки, решающие, в какой последовательности мы будем уходить с молотка. Он устраивает целый спектакль из вылавливания бумажек из амфоры.

– Алисия Лоретти, – читает он первое имя, и я выдыхаю, потому что это не я. После этого он бросает бумажку в чан, в котором полыхает пламя. Бумага загорается и поднимается вверх, прежде чем снова опуститься крошечным комочком пепла.