Гнев Божий

   Как и в большинстве гражданских и партизанских войн, война в Карабахе первого периода характеризовалась тем, что крупные города - Агджекенд, Агдаре, Аскеран, Ходжавенд, Гидрут - находились под контролем спешно создаваемой азербайджанской армии и отрядами азербайджанских ополченцев. Оставшаяся же территория Карабаха была ничьей землей, большей частью не находящейся ни под чьим контролем, а какая-то ее часть находилась под контролем армян. Ближе к границе с Арменией это были уже не партизанские отряды, это были вполне боеспособные армейские, а порой и террористические отряды. Сила армян была в том, что в отличие от Азербайджана у Армении существовала сильная и влиятельная армянская диаспора, обосновавшаяся во всех странах мира и постоянно посылающая в воюющую страну деньги, оружие и добровольцев. В отличие от азербайджанцев у армян был опыт международного терроризма - АСАЛА, Армянская секретная армия освобождения, созданная из ближневосточных армян в Бейруте и пролившая немало крови. Эти обстоятельства уравнивали чаши весов, на которых была судьба региона - а возможно и повестка дня всего постсоветского Закавказья.

   Гагик Бабаян, боец одного из добровольческих отрядов армии Нагорного Карабаха лежал в лощине, откуда еще не ушел осенний, промозглый туман. У него были два ножа, автомат АКМ и три магазина к нему - больше не было, и еще три гранаты. Еще у него был бинокль и рация Алинко - его оружие, с которым он воевал во вражеском тылу уже семь дней, сегодня был восьмой. За это время он мог умереть как минимум дважды - позавчера, когда веселые армянские пушкари едва не положили пристрелочный снаряд ему на голову и вчера, когда азербайджанская пехота устроило прочесывание местности. Впрочем, пехота - это слишком громкое название для спешно набранных на улицах маленьких азербайджанских городков пацанов, экипированных с мобскладов и брошенных умирать на непонятной войне. Их никто ничему не учил - учила война, и те, кто выживал в первых боях, становились солдатами, кто погибал ... туда им и дорога. Ими почти никто не командовал - в лучшем случае командирами становились бывшие милиционеры, в худшем - отслужившие когда-то в советской армии сержанты - лейтенанты запаса. Почти весь офицерский корпус расквартированных в Азербайджане частей был русским, и мало кто остался служить после того, как его переподчинили новообразованному министерству обороны Азербайджана. Мобилизованные пацаны стреляли на каждый шорох - но прочесывали местность неаккуратно, стараясь - если на них не смотрит командир - обойти те места, где действительно мог скрываться армянский наводчик. Потому что знал, что если он там и в самом деле будет - тот, кто его обнаружит, умрет первым, а потом возможно умрет еще кто-то. И они, умиравшие под разрывами мин армянских минометов и немногих имеющихся гаубиц, боялись умереть здесь, потому что артиллерийский обстрел - это своего рода рулетка, никто не знает что произойдет. Кто-то погибнет. Кто-то будет ранен и отправится в госпиталь и уже никогда не вернется сюда, на эту маленькую и грязную войну. А кто-то выживет, и будет воевать дальше, пока его жизнь не прервет пуля или осколок, или пока наверху о чем-то не договорятся. Странно - но даже тогда в девяносто первом, когда азербайджанцы обладали подавляющим превосходством над армянами - никто из них не думал о том, что они победят. Они знали, что если они вытеснят армян из одного района - они уйдут в другой, а возможно и в саму Армению - но потом они опять придут на эту землю и опять будет война. Она никогда не прекратится, пока жив последний армянин, считающий эту землю своей - а своей эту землю считали все. И поэтому, двое азербайджанских пацанов миновали лежку армянского пацана всего в нескольких шагах и ушли дальше. А Гагик перевел дух и вынул палец из кольца гранаты, которую он постоянно держал при себе. Он не собирался сдаваться в плен азербайджанским собакам - иначе как о собаках он о них не думал - и молил Господа только об одном, чтобы забрать с собой как можно больше этих. Чтобы погибнуть - не зря.

   Гагик понимал, что он не дожил бы до сегодняшнего дня, если бы не Або. Або**, бывший зеленый берет из Форт-Брэгга, набиравший людей в диверсионные части чем-то выделил из строя этого угрюмого и молчаливого паренька с пылающими ненавистью глазами. Ему нужны были именно такие - молодые, фанатичные, готовые вгрызаться зубами в науку, которую он им преподавал - потому что времени учить нормально, так как учат американских зеленых беретов не было, фронт требовал людей, и он мог дать только самые основы. Но с Гагиком он занимался отдельно, иногда до глубокой ночи. Передвижение и маскировка в глубоком тылу, снайперское искусство, указание целей для артиллерии и авиации. И Гагик был способным учеником.