Гнев Чогори. Гора-убийца

— Дон утащил с собой двоих — произнес Леня — Он вышел на самый край ледникового сброса на Восточную сторону плеча Абруции. И подтаявший ледовый карниз обломился. Он и меня с тобой чуть не утащил в ту пропасть. Благо веревка оборвалась. Видимо обрезалась об острый край скалы и лопнула от рывка и натяжения. Я тебя оттащил уже от самого почти края обрыва. Все-таки вершина забрала и их.

— Дон, Сержи, Юко — повторила я, даже не зная, что думать и говорить больше от охватившего меня ужаса.

Он поднял свою голову вверх, запрокидывая ее назад, и закрыл лицо руками, вытирая свои скупые мужские русского альпиниста слезы.

— Зачем? Чогори! — он вдруг крикнул — Зачем? Ревнивая ты, злобная самодовольная сучка! Что они тебе сделали, зачем ты их убила? Почему? Ведь я тебе нужен! Я один!

* * *

Поднялся сильный ветер. Внезапно, даже как-то и неожиданно. Была хорошая погода но вдруг поднялся ветер. Он обрушился на нашу стоящую в снегу полузасыпанную палатку в лагере С4 на 8000 метрах узком длинном Юго-Восточном плече Абруции.

Связи так и не было. Рация в руках Леонида Волкова трещала как сумасшедшая, и не было вообще никакой радиосвязи ни с кем. И мы были отрезаны от всего мира здесь на этом высотой от 8000 до 7350 метров над уровнем моря.

Я и Леня были тут совершенно теперь одни, и не было ни от кого нам тут помощи.

— Вершину накрыло одеяло — произнес он мне.

— Это, что? — я произнесла ему, трясясь от холода и кутаясь в свой анорак. Застегнув его замок молнию до самого горла и накрученного теплого под ним на шее туго и плотно завязанного шарфа. Одев на себя еще один шерстяной свитер, пока палатка разогревалась от жалкой огненной керосиновой альпинисткой горелки и топилась в металлической емкости снежная вода.

— Плотное густое белое облако — произнес он мне тихо — Это значит, будет холодно и испортиться погода. Это первый тут признак смены погоды. И желательно нам выбраться хотя бы к «Черной пирамиде».

— До нее, Леня, далеко еще? — спросила я его снова.

— Еще, не менее, пятьсот метров в низ по фирновому обледенелому склону — произнес Леонид — Под ледяным ветром и на ощупь в темноте, Рози.

Леонид грел руки и смотрел искоса на меня.

— Надо идти, да? — я робко его спросила.

— Да — он ответил мне — Другого выхода нет. Здесь в такую погоду нельзя сидеть и долго находиться.

Я сейчас не узнавала Леонида. Он был как не свой. Его синие мужские глаза.

Они были странными, какими-то, ошалелыми, отрешенными даже от меня и дикими.

Я не знаю, что он тогда думал. Может, думал, что думаю я. Например, о нем. И может уже не так как думала раньше. После смерти троих из его группы людей. Хоть они мне не были шибко здорово знакомы. Но мы успели, на время восхождения немного подружится.

Перед глазами стояла Юко Таконако и двое моих товарищей нашедших вместе с победой здесь свою смерть.

Я понимала прекрасно, что теперь все это значит. Но до конца не понимала всех последствий, если бы нам с Леней удалось выбраться отсюда все же живыми.

Мне, вероятно, ничего не грозило, кроме вероятного и возможного обморожения в ледяную на вершине непогоду. А вот ему…

Что он скажет всем там внизу, что было и как. Хоть я единственный теперь свидетель всего произошедшего.

Я не знаю, что он мой Леня тогда испытывал, кроме ужаса и самой ответственности за случившееся. Меня лишь мучила неизвестность и страх.

Я хотела тогда жить и выжить любой уже ценой.

* * *

Все как-то разом поменялось местами в мгновение ока. Все приоритеты. Сначала была прекрасная погода. И мы были такими веселыми и счастливыми, несмотря на трудности и все сложности горного подъема. Мы все были в полном составе, и шли к вершине и достигли ее. И теперь все уже было по-другому. Нас только двое. Кошмарная гибельная ледяная погода и нас только двое. Всего двое. Я и мой Леонид Волков. И мы уже спасаем сами себя.

— Вот — он протянул мне свой тот на кожаном ремешке из шкуры горного яка в коже металлический медальон — Надень его.

— Леня — я, было возразила и рукой отодвинула его с медальоном руку.

— Я хочу, чтобы ты его немедленно одела — произнес он мне.

— Но он твой, Леня — произнесла я ему, все еще не беря, тот от него хранитель и защиту его жизни.

Он подскочил ко мне и повалив на спину расстегнул мой желтый анорак и даже под ним оба свитера.

Я даже напугалась, но не стала сопротивляться и кричать. Просто поддалась ему. И он молча надел его мне на женскую мою тонкую ели отогревшуюся от холода шею.

Он сам все убрал своими руками. Я до сих пор помню его те руки на моей груди, как они пальцами пропихнули тот большой круглый с загадочными древними иероглифами оберег медальон вниз под одежду и потом застегнули мой анорак, поправляя накрученный на шее шарф.

Я была напугана, но понимала, что он спасает меня. Он знает, что значит этот волшебный шаманического толка амулет.

— Я не отдам тебя ей — произнес он мне — Лучше пусть она заберет меня, как пожелала когда-то.

— Леня — я произнесла, напугано вытаращив свои глаза. В которых, появились слезы — Леня. Ты пугаешь меня. Зачем?