Гнев и Голод

Ничто не сравниться с закатом у подножия гор на севере. Когда оранжевое прохладное солнце опускается медленно, плавно, не впрыгивает, как на юге, в горизонт, словно перепуганный суслик, а уплывает нехотя, с достоинством покидая свой извечный пьедестал. И все цветы на зелёных и спокойных, как сам Космос, лугах закрываются нежно, и ложатся сладко дремать, чтобы после испытать ещё более прекрасный рассвет.

Вечером прохладный дневной ветерок всегда сменяется холодным, но столь же ровным течением воздуха, который не убивает замешивающийся весь день над равнинами запах мёда, но только лишь чуть-чуть его успокаивает, заставляет его становиться убаюкивающим и игривым.

И ещё много времени пройдёт до мрачной черноты и холода, до бесстрастной молчаливой ночи.

Вот как раз ночью, когда вокруг тихо, а чернильные глаза Вальдмана чувствуют себя комфортно, и ему можно двигаться спокойно и быстро. Бургомистр не знал, почему за голову обычного наёмника обещают столько всего, и никогда не узнает. Как и Вальдман пока не знал, что на самом деле он – настоящее сокровище. Не подарок, само собой, но редкость, точнее, уникальность.

***

Их называют по-разному, в разных уголках Империи свои диалекты, в зависимости от местности, расы или целостности зубов на душу населения. И в каждом из них своё название подобным существам: волколаки, вервольфы, оборотни, перевёртыши, полуволки, вилкацисы и прочее-прочее.

С появлением единого языка в стране, их стали называть вервольфами. В принципе, не совсем верно, не совсем объёмно, и тут ещё следовало спорить и спорить о верности определения, но каким-нибудь кметам в моменты столкновения с подобными чудищами точно было не до фонетики.

Оборотень, и оборотень, он ведь обращается в волка? Ну, или полуволка, в зависимости от фазы луны или собственной порядочности. Ещё жрёт соседских куриц, случайно попадает на вилы и издаёт мерзкий визг каждый раз, когда получает серебряной ложкой по башке. Стоит ли ещё что-то о них знать?

Правда, не все оборотни такие, в смысле, не все оказываются не у дел и получают вилы в бок и факел в глаз. Некоторые умеют находить общий язык с людьми, особенно, с властями. И настолько преуспевают в этом, что даже поднимаются по службе, богатеют, основывают кланы, достойные фамилии, строят замки и поместья, особенно, на границе, в Южном Зибервальде. И потом отлично контактируют с имперскими купцами, вельможами и владельцами больших скотобоен.

Их особенность превращается в стиль, а поведение – в обыденность, что совершенно нормально для адаптации в обществе, почти по-человечески.

Однако есть один момент, о котором сами вервольфы никогда не забывали: о том, что в этом мире не они одни умели по собственному желанию обрастать шерстью. На самом деле, всем существам достаточно трудно воспринимать непохожих на себя, особенно, если эти непохожие сильнее, свирепее, хитрее и бесконтрольнее, к тому же лучше прыгают по стенам и видят в темноте. Да, и ещё способны переломить тело пополам, не отвлекаясь от ковыряния в острых зубах.

А если кто-то, хотя бы теоретически, способен выхватить подобное существо из уверенности собственного могущества, выдрать у него всю шерсть, а заем погрузить в пучину отчаяния и уныния одним лишь движением кулака? Тогда уже встаёт вопрос о том, как с этим «кем-то» бороться, а ещё лучше – упредить.

Вервольфы далеко не мудрецы, они надменные, вспыльчивые, злобные, всё же они не настоящие волки, но даже они отлично понимают, что самая могущественная сила – это деньги. И поэтому представители практически всех кланов, сбиваясь с ног, постоянно сновали между имперскими агентствами, рыцарскими орденами, частными конторами, наёмными бандами и прочими достойными людьми для того, чтобы рассыпать перед ними золото.

Но, как ни странно, мешки с головами неугодных всё как-то не тянулись процессией на запад, в Зибервальд. И причина для этого оказалась весьма многогранна.

Некоторых представителей кланов нашли размазанными по стене. Некоторых – забитыми разным серебряным барахлом. Некоторых обезглавили, и потом они украсили своими мохнатыми головами разные заведения культурного и некультурного типа.

Всё дело оказалось в том, что суммы наград, предлагаемых за работу, оставались слишком изменчивыми и поступали от огромного количества лиц. Плюс многие кланы старались перекупить заказы соперников и заказывали представителей друг друга, из-за чего постоянно возникали постоянные свары и клановые разборки. Так что головорезы уже даже перестали чесаться.

Тогда они начали, по возможности, заниматься своим привычным делом, уже с заказчиками, которые вели себя не всегда вежливо и вообще никому не нравились. С ними было просто: они дохли от серебра, имели острые уши и пахли мокрой псиной в непогожий день, так что справиться с ними было легче, чем с каким-то призраком на просторах Империи.

После чего конторы благополучно обирали трупы, извинялись перед кланами за недоразумения и переносили свои предприятия чуть в сторону, если их, конечно, это не сильно затрудняло.