Гнев терпеливого человека

«Дефендер» вдруг яростно взревел двигателем, царапнул протекторами гравий и резко подал назад. И вот тогда началось. Они побежали вперед все одновременно, но Николай уже на бегу догадался отдать правильную команду, и обе огневые группы нацелились не на перекресток, над которым сейчас сплошным потоком шли трассы, а правее, на угловой дом и еще дальше вправо, в обход его и к реке. Обе БРДМ мелькнули слева, но замыкающая уловила их движение и помогла – перемахнула через полуметровой ширины канаву и выбила два сегмента забора. Металлические листы только лязгнули, разлетаясь в стороны. В них уже стреляли от крыльца и из углового окна, пули с безошибочно узнаваемым стуком ударили в мягкое, кто-то слева гортанно вскрикнул не своим голосом, но Николай отлично знал, что останавливаться и оказывать помощь – конец всем. Башенка БРДМ буквально взвыла, выдав длинную пулеметную очередь. Та оказалась ярко-белого цвета, невыносимого для глаз. Уйдя от проломленного забора вправо и развернув свою группу цепью среди не дающих никакого укрытия торчащих из земли тонких стволов, Николай указал короткой очередью на нужную цель, и они вдарили по ней все вместе. Он поздно понял, что этого не требовалось: наводчик в башенке снова давшего назад БРДМ отлично справился и без них – и с крыльцом, и с окном. Можно было бы вообще лечь, уткнуться мордами в землю и подождать, пока тот не закончит проводить очередями влево и вправо по проекции дома. Рев пулемета Владимирова был оглушающим, чудовищным. Так ревет дракон. Спаренный с крупнокалиберным обычный танковый «калашников» казался на этом фоне почти смешным подголоском – им наводчик поддавал огня в окна, в каждое по очереди. Дом уже молчал, и уже горел, пробитый насквозь. Во сколько он был сложен, в один кирпич, в полтора? Для 14,5-мм пули КПВТ это ничто – та пробивает миллиметров тридцать настоящей брони. С дистанции в полтора десятка метров каждая вышибала из кладки по 2–3 кирпича разом и шла дальше.

Николай взвыл от мужской зависти и восторга, поднял своих, указал направление движения. Понятно, что вторая огневая группа давно их обогнала, она была впереди и много правее. Бронированная боевая машина снова подала вперед, развернулась влево, начав двигаться вдоль стены дома, и одновременно развернула свою башенку. Как крейсер в море. Вторая, судя по звукам, работала слева – почти прямо на перекрестке. Ну-ну.

Теперь они уже знали, что делать. Пройдя засаженный невысокими, молодыми деревьями двор насквозь, механик-водитель выбил очередные сегменты забора и тут же сдал назад. Николай короткой очередью срезал человека, оборачивающегося к ним с той стороны шоссе: между ними были считаные десять метров. Кто-то из-за его плеча добил уже шатающегося, уже мертвого, но еще не упавшего; провел длинной пулевой строчкой вправо. БРДМ вылез вперед из дыры, как носорог, и опять взревел – на этот раз сразу обеими пулеметами. Две боевые машины работали, как газонокосилки, вычистив сразу сотню метров пространства за какие-то секунды. Автоматная трескотня справа, у речного откоса, казалась на этом фоне игрушечной.

– Вперед!

Ему показалось, что он увидел поднимающегося из кювета стрелка, и на светлом пятне скрестилось сразу несколько трасс: если что-то и показалось, то не ему одному. Ровно в этот момент Николаю подумалось, что никакого длинного гудка лейтенантской машины он так и не слышал, и это было настолько смешно, что он захохотал лающим смехом.

Постепенно все затихло. В очередной раз сменив магазин на полный, он спокойно ждал, уже не сомневаясь в итоге короткой стычки: слишком очевидным было неравенство сил. И остальные ждали рядом: Вика, Костя, Арсений, не знакомый ему боец из этих, киргизских разведчиков. Лицо, впрочем, самое славянское. Напряженное лицо, да еще и исцарапанное. И покрышка на груди разодрана, болтающийся клок открывает исцарапанную пластину броневого элемента.

– Бойцы, все целы?

– Целы, товащ лейтнант. Вроде все.

– А кричал кто?

Почему-то никто не отозвался, и это было странным: ведь явно же попали в кого-то из того дома. В кого-то, кто был совсем рядом с ним.

– Я кричал, товащ лейтенант. Со страху. Я ж три месяца уже…

– Что «три месяца», Арсений?

– Не воевал три месяца, залечивался. Отвык. Вот и орал.

– Все орали. А попали-то в кого?

– У меня дерево прямо рядом перерубило. Они всего пару раз стрельнуть успели, но…

Николай помолчал, с сомнением оглядывая своих и киргизского разведчика. Вроде бы действительно ни один не ранен. Но звук был очень уж характерный. В дерево? Не слишком-то похоже.