Гнев Тиамат

На Дуарте была почти такая же форма, как и на нём. На лице то приветливое спокойствие, которое он, казалось, носил повсюду. Тем не менее, его охранники отличались от приставленных к Холдену. Два здоровенных телохранителя с оружием в руках и мерцанием в глазах, выдающим имплантированные технологии. Кортазар держался чуть в стороне с видом подростка, которого отвлекли от игры для семейного ужина. А настоящий подросток – дочь Дуарте, Тереза, – тенью двигалась за отцом.

Кэрри Фиск, бросив свою губернаторскую свиту, поспешила к консулу для рукопожатия. Они перекинулись парой фраз, прежде чем Фиск повернулась к Терезе, чтобы пожать руку и ей. За Фиск начинала скапливаться небольшая толпа людей, с деланной ненавязчивостью пытавшихся протолкаться поближе для встречи с великим человеком.

– Жуткий он, этот сукин сын, да? – спросила Драммер.

Холден хмыкнул. Он не знал, какую именно жуть она имеет ввиду. Например то, насколько все вокруг готовы ему кланяться. Уже этого было достаточно. Но, возможно, она заметила и то, что видел он сам: неестественное подрагивание глаз, отблеск перламутровой тени под кожей. Холден наблюдал протомолекулу в действии, побольше, чем кто-либо, кто не бывал в лаборатории Кортазара. И потому, вероятно, побочные эффекты лечения Дуарте для него были более очевидны.

Холден поймал себя на том, что не может оторвать взгляд. Больше того, пялились все, и он поддался этому магнетизму всеобщего внимания. Чтобы отвернуться к Драммер, потребовалось приложить ощутимые усилия. И надо признать, это было сложнее, чем он думал.

Он хотел спросить, слышно ли что-нибудь о подполье, кажется ли правление Дуарте там, в огромной пустоте между мирами таким же неизбежным, как здесь, в его доме.

– О подполье слышно что-нибудь? – спросил он.

– Всегда где-то есть какие-то недовольные, – ответила она, балансируя на краю безобидного и осмысленного.

– А ты как? Как поживает славный капитан Джеймс Холден? Ходит на вечеринки? Размахивает кулачками в бессильной ярости?

– Нет. Только плетёт заговоры и ждёт удобного момента для удара, – ответил Холден. И они усмехнулись, как будто оба всего лишь шутили.

Переведено: Kee

Глава 1: Элви

Вселенная куда страннее, чем думаешь.

Это была любимая фраза одного из профессоров Элви времен ее обучения в аспирантуре. Профессор Эрлих, старый сварливый немец с длинной седой бородой, неизменно напоминавший Элви садового гнома, твердил это всякий раз, стоило кому-нибудь выказать удивление результатами лабораторных испытаний. В те годы Элви считала клише прописных истин пошлостью. Ну разумеется, Вселенная полна сюрпризов.

Профессор Эрлих наверняка уже мертв. Он практически исчерпал возможности антивозрастных технологий еще в то время, когда Элви было немногим за двадцать. А теперь ее дочь старше, чем она тогда. Но будь он жив, Элви непременно послала бы ему самые искрение извинения.

Вселенная не просто страннее, чем ты думаешь, она куда страннее, чем ты даже можешь вообразить. Каждое новое чудо, поразительное само по себе, закладывало фундамент для последующего, более удивительного открытия. Вселенная постоянно меняла определение – что считать странным. Открытие, которое все сочли находкой инопланетной жизни, когда впервые обнаружили протомолекулу на Фебе, потрясло человечество до самого основания, но все же оно взволновало не так сильно, как осознание того, что протомолекула по сути не столько пришелец, сколько инструмент пришельцев. Этакая версия гаечного ключа, но такого, который может превратить астероидную станцию Эрос в космический корабль, захватить Венеру, создать Кольцо Врат и открыть путь в тринадцать сотен миров за ним.

Вселенная страннее, чем думаешь. Вы чертовски правы, профессор.

– Что это? – спросил ее муж Фаиз.

Они были на мостике «Сокола», ее корабля. Корабля, который вручила ей Лаконианская Империя. На переднем экране медленно росло супер четкое изображение чего-то, что все называли Объектом. Крупное планетарное тело размером чуть больше Юпитера, почти прозрачное, похожее громадный хрустальный шар нежного зеленоватого оттенка. Единственная структура в звездной системе Ардо.

– Пассивная спектрометрия показывает сплошной углерод, – сказал, не отрывая взгляда от рабочего монитора, по которому бежали потоки данных, Тревон Бэрриш. Он был их командным специалистом по материалам и самым педантичным человеком из всех, кого встречала в жизни Элви. Естественно, на вопрос Фаиза он ответил буквально. Она же понимала, муж спрашивал не о том. Он спрашивал: «Почему оно такое?»

– Углерод сложен плотной решеткой, – заметила Джен Лайвли, командный физик. – Это...

Она не договорила, и Элви закончила за нее:

– Алмаз.