Гневное небо Тавриды

— Да что вы все — фрицы да фрицы! Нарочно же выждал! Второго захода, чтобы наверняка… За свои беспокойтесь, штурман! В том разве дело? Перед майором как-нибудь отчитаюсь…

— Ну-ну, отчитайся, — мрачно кивает Прилуцкий. — Поехали, командир?

Что-то не очень и хочется ехать. Громов? При чем тут… Ах тот, герой… Много ли человеку… А для несчастья много ли надо?

Вмешивается молчавший до сих пор Коля Панов. По профессии с подобными делами он знаком лучше всех.

— Что написал-то? — склоняется к другу. — Хоть бы мне показал.

— Да ты-то при чем! — сбрасывает с плеча его руку рассвирепевший Сашка. Командира касается! И меня! Не учел, что полет у него… круглый. Из башки вылетело, понимаешь?

Чувствую, как отлегает от сердца. В уши возвращается привычный моторный гул.

— Толком выкладывай, что там?

— А не обидитесь? Сам замполит же и подсказал — мечтают… Подарок, думал, от него… от вас то есть ему… Будто не вижу, переживаете…

— Что написал-то?

— "Груз сбросил летчик Громов".

Минута проходит в молчании. Из кабины полуторки высовывается удивленный шофер. Ничего не поняв, разряжает тишину жеребячьим ржанием. Прилуцкий грозит ему кулаком.

Потом все бросаемся обнимать Сашку.

— Молодчина!

— Пусть так и думают, Громов…

— Как это мы-то…

Ну вот. Вот и опять оно с нами, при нас — наше скромное фронтовое счастье.

— Сто грамм сверх положенного тебе, Сашок! За идею!

А что, в самом деле идея. Пусть так и запишут мне в летную книжку: "Стопятидесятый боевой вылет, памяти Бориса Громова". А еще лучше и вообще его пропустить. Пусть и будет буквально подарок…

Да, вот что нам надо для счастья еще. Верная память живых о погибших.

Летучие минеры

В течение двух с половиной месяцев наш экипаж находился в командировке: получали новые машины для пополнения самолетного парка полка. Тем временем капитально ремонтировалась и наша многострадальная «пятерка». На Кавказское побережье вернулись 7 апреля 1944 года, к началу решающего сражения за Крым.

Тут только узнали, что еще два месяца назад полк перебазировался под Мелитополь, в Сокологорное. Почти все это время он занимался тем, что перевозил имущество и личный состав других частей дивизии, также передислоцировавшихся в Северную Таврию — ближе к местам предстоящих боев. Это утешило: в тылу мы чувствовали себя неважно, думая, что ребята воюют без нас.

Были и другие новости. И среди них та, с которой свыкнуться казалось невозможным: погиб наш любимый комдив Николай Александрович Токарев…

Все, что мне довелось знать о жизни этого человека и что узнал теперь о его смерти, я постараюсь рассказать позже. Пока же предстояло как можно скорее занять свое место в боевом строю. Облетать отремонтированную машину, освоиться на новом аэродроме, привыкнуть к новым командирам. На должность комдива был назначен бывший наш комполка полковник Виктор Павлович Канарев, полком стал командовать майор Буркин, бывший инспектор ВВС флота. А нашей первой эскадрильей, взамен погибшего еще летом капитана Осипова, — капитан Чупров, прибывший из академии…

Произошло изменение и в моем экипаже: Панов уехал на учебу, на его место дали старшего сержанта Ивана Должикова.

8 апреля в полку состоялся митинг: 4-й Украинский фронт перешел в наступление на крымскую группировку врага со стороны Перекопа.

Для нас задача оставалась, по сути, прежней: блокировать полуостров с моря. Однако ответственность за ее выполнение возросла неизмеримо. Что Крым будет освобожден — это сомнений не вызывало. Но когда и какой ценой — во многом зависело от действий флота и его авиации. Доставить подкрепления своим войскам противник мог только морем. И только морем мог что-то спасти, когда неизбежность его поражения станет очевидной.

"Не выпустить из Крыма ни одного гитлеровца!" — этот девиз прозвучал в частях военно-воздушных сил Черноморского флота сразу же после получения известия о переходе наших войск в наступление.

С первых же дней сражения движение вражеских кораблей и судов на черноморских коммуникациях резко активизировалось. Полку предстояло вновь вспомнить второе свое назначение, стоявшее в его наименовании даже первым: минно-торпедный. Не прекращая активных действий по уничтожению плавсредств противника, производить систематическое минирование подходов к севастопольским бухтам, к портам Констанца и Сулина, а также Сулинского гирла и самой реки Дунай — с целью закупорки этой жизненно важной для вражеских войск артерии.

В ночь на 11 апреля восемь экипажей получили задание сбросить мины на входах в бухты Севастополя. Девятый — нанести бомбоудар по причалам Южной бухты и железнодорожному вокзалу, чтобы отвлечь внимание противника от самолетов-миноносцев.

В полночь приехали на аэродром. До постановки задачи чуть более часа время проверки готовности техники. Направляемся к своей «пятерке». Тишина. Ясная безветренная ночь. Над четким абрисом крыльев машины — яркие россыпи звезд.