Гневное небо Тавриды

Через час садимся на своем аэродроме. Узнаем, что группа топмачтовиков, вылетевшая перед нами, успеха не достигла. Бомбы, сброшенные после штурмовки, легли с недолетом, в пяти — десяти метрах от борта вражеского транспорта.

Наших миноносцев Корнилова, Чупрова и Киценко в эту ночь снова атаковали Ме-110 и обстреляли зенитки с кораблей.

8 мая весь день просидели в готовности. Торпедоносцы, ввиду отсутствия целей, боевых вылетов не производили. Соседи шестью самолетами — из них два штурмовика — вылетали на топмачтовый удар по конвою из четырех барж. Несмотря на огонь зениток и атаки вражеских истребителей, Либерман принял решение атаковать. Четверка прорвалась к цели, потопила одну самоходную баржу и повредила быстроходную десантную. Все экипажи благополучно возвратились на свою базу.

Первый, второй…

9 мая. На заре гроза расколола небо, на землю хлынули потоки воды. Тугие струи хлестали по крышам, по стеклам окон, смывали с ветвей отцветших яблонь последние жухлые лепестки.

Дождь перестал так же вдруг, как и хлынул. Сквозь кисейную завесу водяной пыли брызнули лучи целиком выкатившегося из-за горизонта солнца.

Экипажи поспешили на аэродром.

Оба полка уже имели боевой расчет на день. От 5-го гвардейского в дежурство заступали девять торпедоносцев и пять бомбардировщиков, от 13-го-девятка бомбардировщиков-топмачтовиков со штурмовиками. Четыре наших «ила» продолжали перевозку горючего для истребителей на аэродром в Одессу; пяти самолетам предстояло вечером вылететь на постановку мин в районе Констанца. Нам с Жестковым — на "свободную охоту" с торпедами. На этот раз не в сумерках, а ночью: видимо, целеуказания от разведчиков на вечер не ожидалось, а для самостоятельного поиска сумерки коротки.

Потянулось дежурство: ударные группы ждали данных от экипажей 30-го разведывательного авиаполка, с рассвета бороздивших небо над морем.

Дело привычное. После подвески вооружения и проверки готовности машин к вылету ребята расположились под крыльями самолетов на травке, писали письма, рассказывали забавные истории.

Вскоре на аэродром прибыл Иван Григорьевич. Привез подробные сведения о ходе боев под Севастополем.

5 мая войска 4-го Украинского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом начали наступательные бои за город. Первыми в направлении Северной бухты пошли в атаку войска 2-й гвардейской армии. Враг яростно сопротивлялся. В течение первых двух дней сражения удалось оттеснить гитлеровцев лишь за вторую и третью линии траншей.

Самым напряженным был день 7 мая. Наши соединения вышли к ключевому пункту обороны противника — Сапун-горе. Ее каменистые склоны противник опоясал укреплениями от подножья до гребня, на обратном скате расположил артиллерию, минометы и пехотные резервы.

Десятки дотов и дзотов, до предела насыщенных огневыми средствами, возвышались над подступами к горе.

Атаке предшествовала мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Казалось, на этом сравнительно узком участке не должно остаться ничего живого. Однако штурм продолжался весь день. Отчаявшиеся гитлеровцы то и дело бросались в ожесточенные контратаки. Неустанно вела огонь наша артиллерия, с воздуха, сменяя друг друга, непрерывно обрабатывали позиции противника группы бомбардировщиков и штурмовиков…

— В результате упорнейших наступательных боев, — голос замполита обрел необычную торжественность, — войска 4-го Украинского фронта прорвали основную полосу обороны противника и вышли на гребень Сапун-горы. 8 мая 51-я и Приморская армии приступили к штурму внутреннего обвода оборонительных укреплений. Полагаю, что сегодня мы получим сообщение: Севастополь наш!

Мощное «ура» завершило политинформацию. Возбужденные авиаторы тесно окружили замполита, обсуждая радостную весть. Разошлись только после настойчивого напоминания комэсков: боевое дежурство, экипажи должны находиться у машин.

Мы с Жестковым, позвав своих штурманов, отправились на укрытую кустами лужайку в конце аэродрома — обсудить предстоящий полет. Хоть на этот раз он и не будет совместным: в ночных условиях действовать можно лишь в одиночку. Но дело новое, не мешает обменяться соображениями.

Первая забота — поиск. Одно дело отыскивать корабли в сумерках и по ориентировочным данным разведки, другое — в полной темноте и наудачу. Здесь необходимы безукоризненная прокладка маршрута, неустанное внимание всех членов экипажа, умение использовать лунную дорожку, светлую сторону горизонта, фон береговой черты…

И — сам удар. Ночной, торпедный. Он требует особой натренированности от летчика. Малейшая ошибка в определении высоты, случайное отклонение от горизонтали, и — столкновение с водой, гибель…

Кое-какие навыки у меня были: в свое время наш экипаж прошел специальную подготовку и первым в полку был допущен к ночному торпедометанию. С тех пор и действуя днем, я старался, когда позволяла обстановка, мысленно переключать себя на ночные условия.

Кажется, такая тренировка в воображении дала немало. По крайней мере, в психологическом смысле.