Гневный король (ЛП)

Вначале это ничего не дало. Рейна по большей части отказывалась что-либо говорить, но в последние несколько дней она наконец начала узнавать доктора Фрейда. Это было небольшое изменение, но я бы его принял.

Исла, Афина и Рейвен были сегодня в гостях. Больше сдерживать их было невозможно. И хотя мне не нравилось, что Энрико Маркетти сопровождал свою жену, я был благодарен, что он зашел так далеко. Рейне нужны были ее подруги.

«Как она со всем справляется?» — спросил Энрико, садясь рядом со мной. Мы находились в моем кабинете, который каким-то образом превратился в станцию наблюдения. Иногда по ночам, когда Рейна находилась под успокоительным, я сидел в ее комнате в темноте и слушал ее дыхание.

И в те дни, когда я не мог сидеть в ее комнате, потому что она не могла вынести моего присутствия рядом с ней, я наблюдал за ней отсюда. Было ли это здорово? Черт возьми, нет. Но, черт возьми, я уже был на пути к безумию.

«Она жива», — ответил я, хотя и не был до конца уверен, что это правда. Она дышала, но в глазах не было жизни. Она едва существовала, прячась в своей раковине и никого не впуская.

"Это займет время." Его голос звучал на удивление понимающе. — Когда Исла вернулась домой после… похищения, ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Рейну держали в плену больше месяца. Просто дайте ей время и пространство, и она начнет говорить и улыбаться, и тогда все встанет на свои места». Его темные глаза нашли мои. «Она будет находиться вверх, вниз и вбок в течение длительного времени».

Я взглянул на горизонт и синий океан, образы прошлой ночи все еще свежи в моей памяти. Каждую ночь она билась и хныкала, ее резкие крики разрывали ее голосовые связки. Я ненавидел ее успокаивать. Я осторожно пытался ее разбудить, но невидимые демоны, с которыми она сражалась, перевели ее в режим полной атаки.

Прошлой ночью мое заверение впервые помогло ей больше, чем напугало, и она провалилась в сон без сновидений до утра.

Но затем, как по часам, взошло солнце, и все вернулось к прежней рутине. Она не двигалась. Она не разговаривала. Она даже не смотрела мне в глаза, а я понятия не имел, как помочь. Хотя будь я проклят, если сдамся. Я бы спас ее, даже если бы это было последнее, что я сделал в своей жизни.

Это заставляло меня чувствовать себя беспомощным, и я чертовски ненавидел это. Итак, я вложил всю свою энергию в поиски Хироши и моей матери. Мне нужна была отдушина, пока я ждал, пока Рейна сообщит мне, что она готова ко мне.

Мой взгляд остановился на картине дедушки. Даже до своей смерти мой идиот-кузен так и не узнал, что картина в его доме на самом деле была копией, которую я заказал после того, как украл эту прямо у него из-под носа. Я встал и подошел к портрету, который наша семья заказала три поколения назад. Фонари плыли над дзен-садом Оджисана, над ним раскинулось темно-синее небо.

Черт, я скучал по жене. Я скучал по девушке с корицей, которая танцевала со мной и сняла тяжесть с моей груди. Я хотел облегчить ей боль, но чувствовал, что у меня ничего не получается.

«Она справится с этим, Амон», — заверил Маркетти, уловив горе, затуманившее мои глаза.

«Я знаю, что она это сделает. Она самая сильная женщина, которую я знаю, — согласился я. «И это подводит меня к следующей теме», — холодно начал я. «Я не приведу ее в Омерту для допроса об Анджело Леоне».

Напряженная тишина наполнила офис, и мне на этот раз очень хотелось, чтобы Данте появился и отпустил одну из своих безвкусных шуток. Я не хотел рисковать, разбив голову Маркетти и заклеймив нас с Рейной врагами Омерты.

«Вы являетесь частью Омерты, и правила применяются к вам в том же порядке».

«И каким образом я являюсь частью Омерты?» — холодно спросил я.

«Ты законный сын Ромеро. Поэтому его место достаётся тебе».

Я покосился на него. «Официально я не принимал никакого титула».

На его лице отразилось удивление. — Вы подумываете отказаться от этой чести?

Я усмехнулся. «Не большая честь, если моя жена будет отвечать перед вами и остальными за преступление, совершенное в порядке самообороны».

— Вот почему она это сделала? Я кивнул. «Тогда почему бы не рассказать, что произошло? Зачем рубить его тело?»

Господи, Данте действительно позволил всему этому выплеснуться. «Честно говоря, мне было бы насрать, если бы она впала в убийственную ярость». Она могла бы сжечь весь чертов мир, а я бы стоял прямо за ней, держа факел. «Анджело был жестоким ублюдком, и единственное, о чем я сожалею, это то, что я не убил его до того, как он попытался наложить свои грязные лапы на Рейну».

Хорошо, я мог бы уменьшить ненависть на несколько градусов — или на десять — но недостаток сна в течение последнего месяца и состояние моей жены тяготили меня. Или, может быть, мне вообще было наплевать. Трудно сказать сейчас.

— Какой у тебя план с кузеном? — спросил он, уходя от темы Рейны.

Я пожал плечами, еще не готовый раскрыть подробности того, что сделал. «Его больше нет, но я убью любого, кто ему помогал».