Гнезда русской культуры (кружок и семья)

Каждую подробность жизни Станкевича Люба принимала к сердцу, оживляя в своем воображении. Писала, что полюбила профессора Вердера, ведь он, Станкевич, так хорошо о нем отзывается. Просила Станкевича прислать свой портрет (на что Николай отговорился шуткой: «Мне бы этого не хотелось, потому что нос мой прибавился на вершок в длину…»).

Последнее сохранившееся письмо Любы к Станкевичу датировано 13 июня 1838 года. «Когда-то я получу от Вас письмо? Бог знает, что я передумала за эти два месяца Вашего молчания».

Во второй половине июня болезнь Любы – было ясно, что это чахотка, – резко обострилась. Мишель срочно сообщил об этом в Москву.

Решили послать за братом Ивана Клюшникова, Петром. Петр Клюшников, считавшийся одним из лучших врачей, служил в это время в Венёве, небольшом городке Тульской губернии. Белинский написал ему письмо: «Дело идет о жизни или смерти сестры Мишеля Бакунина… Ради Бога и всего святого, если Вам есть какая-нибудь возможность, не кончив всех своих дел, ехать – то не медлите ни часа, ни минуты, ни секунды».

Друзья сделали на этом письме приписки. А. П. Ефремов: «Ради Бога, бросьте все дела, какие бы они ни были…». В. П. Боткин: «Я хотя очень мало знаком с Вами… но… отброся все пустые приличия, прошу, умоляю, требую Вашего самого скорейшего (приезда)…». Иван Клюшников: «Сестра Бакунина очень больна; Мишель и все уверены, что, кроме тебя, там (в Прямухине) никто ей помочь не может».

Чтобы ускорить дело, Белинский 1 июля сам поехал за Клюшниковым в Венёв.

Через несколько дней Петр был в Прямухине. Сюда же приехали Белинский, Боткин и Ефремов.

Петр Клюшников сделал все что мог, но мог он сделать немного. В то время лечить туберкулез легких не умели; врачи принимали меры, которые действовали на больную губительно: оберегали ее от воздуха, держали взаперти.

Люба умерла 6 августа.

Белинский, возвратившийся 15 июля в Москву, видел Любу за несколько дней до смерти. Запомнилось ее лицо: «желтое, опухшее от водяной, но все прекрасное и гармоническое…».

Очень привязалась Любаша к лечившему ее Клюшникову. «Знаете, Петр Петрович, – говорила она ему за день до смерти, – если бы не Станкевич, я вышла бы за вас замуж».

Иван Клюшников написал стихотворение «На смерть девушки», несомненно посвященное памяти Любы Бакуниной[14]:

Закрылись прекрасные очи,
Поблекли ланиты ее,
И сумраком вечныя ночи
Покрылось младое чело.
Ты счастья земного не знала,
Одним ожиданьем жила,
Любила –  любя ты страдала,
Страдая –  в могилу сошла.

Станкевич узнал о смерти Любы в Берлине, через три месяца, из письма Белинского.

«Ах, Николай, – писал Белинский, – зачем не могу я теперь быть подле тебя и вместе с тобою плакать. Я плакал, много плакал по ней – но один. – Будь тверд». Белинский обращается к Станкевичу с нежностью. «Друг мой Николенька…» – начинает он другое к нему письмо.

Грановский, находившийся все эти дни рядом со Станкевичем, сообщил 1 ноября (20 октября) Белинскому: «Вчера получили мы письмо твое, любезный Белинский. О впечатлении, которое произвела на Станкевича печальная весть, говорить нечего. Ты можешь это понять и без рассказов… Вчера я попросил его показать мне ее последнее письмо к нему. Он вынул его из ящика: в письме – засохшие цветы, присланные ею. Я также заплакал, хотя вообще не богат на слезы».

Острое чувство жалости и вины смягчалось у Станкевича мыслью о том, что перемена в его чувствах так и осталась для Любы тайной. Или ему и его друзьям это только казалось?..

Глава одиннадцатая Белинский и Александра Бакунина

В то время, когда Белинский принимал участие в сердечных делах Станкевича, в разгаре был его собственный роман с другой сестрой Бакунина – Александрой. Белинский потом не раз сравнивал обе «истории», свою и Станкевича, говоря, что они начались почти одновременно, протекали параллельно, но привели к разным результатам.

Мы прервали наше повествование об отношениях Белинского и Александры Бакуниной в тот момент, когда он, находясь в Прямухине, ощутил в душе пробуждающееся чувство. Сердечные волнения и надежды, поэтическая атмосфера прямухинского гнезда, сознание своей силы как критика и мыслителя и в то же время робость и неуверенность в себе, восхищенные взгляды Татьяны Бакуниной наряду с колкими намеками и насмешками Михаила – все это породило причудливо-странное состояние Белинского.

По приезде в Москву в ноябре 1836 года Белинский рассказал обо всем пережитом Станкевичу, найдя в нем полное понимание и поддержку.