Гнездо аиста

Во дворце Клим не обнаружил ни одной живой души, даже вахтерши не оказалось на месте. Неуверенно поозиравшись и прислушавшись, он прошел в зрительный зал, где обычно бывали репетиции, но и здесь было пусто.

– Они еще не пришли, – сказал Клим вслух, отказываясь верить в то, что его обманули.

Но тут тяжелая дверь легко распахнулась, и во дворец ворвался Иван, смеющийся и красивый. Он за руку тянул за собой Зину, и она тоже смеялась чему-то, а заметив Клима, радостно взмахнула другой рукой. У него холодно остановилось сердце: «Они помирились. Сейчас она скажет, что остается с ним… Что у них дети… Что так будет правильно. Почему они оба в белом? Как настоящая пара аистов…»

Но вместо нее заговорил Иван:

– Мы сильно опоздали? Прости, приятель. Обговаривали создавшееся положение. Все не так просто, понимаешь?

– Конечно, – боясь снова поверить, что счастье еще не покинуло его, тихо сказал Клим.

Зина отняла наконец у мужа свою руку и, робко взглянув на него, шагнула к Климу. Пальцы у нее оказались горячими, и ему стало неприятно от того, что согрела их не его рука. Но Клим накрыл эти пальцы своей, будто надеялся стереть чужое тепло.

– Иван все-таки хочет поставить твою новую пьесу, – возбужденно заговорила она. – Это же и для тебя важно, правда?

Клим в замешательстве пробормотал:

– Я ведь ее только начал…

– Ну ничего! Ради этого можно и потерпеть… Думаешь, мне не хочется, чтобы все скорее разрешилось? Но это ведь твоя пьеса! Она должна быть поставлена. А Иван сделает это лучше всех!

Иван скромно вставил:

– Ну, может, уж не лучше всех…

– А если я никогда ее не напишу? – упавшим голосом спросил Клим. – Я ведь не настоящий драматург. У меня нет никакого опыта. И я… Я не хочу ждать! Не нужна мне никакая постановка! Такой ценой…

– Ну, может, ты передумаешь, когда я тебе покажу, что я придумал для твоей пьесы, – выразительно расширив глаза, сказал Иван.

Клим оскорбленно вскинул голову:

– Зачем это? Я ведь говорил, что не признаю совместного творчества.

Иван вытянул губы трубочкой, словно уговаривал ребенка:

– Да это всего лишь пластический этюд! Это ведь по моей части, правильно? Но может, тебе это пригодится. Я только хочу тебе показать, не отбрыкивайся! Я затем вас и собрал… Не захочешь, чтоб я ставил, – твое дело. Но это ты должен увидеть.

Клим неуверенно шевельнул плечами:

– Ну хорошо…

Просияв, Иван деловито распорядился:

– Пошли в зал. Мы обыграем все на сцене, а ты садись в пятый ряд и смотри.

– Почему именно в пятый? – спросил Клим, следом за ними шагая к сцене.

На ходу оглянувшись, тот блеснул улыбкой:

– Мое любимое место. Садись.

С неохотой выпустив руку Зины, которая вела его, как маленького, Клим послушно устроился возле прохода и проводил Тараниных взглядом. Иван взбежал на сцену первым и, раскинув руки, легко прошелся вдоль рампы:

– Аист! Эй, автор, тебе нравятся аисты?

– Не знаю, – громко ответил Клим, думая, что его плохо слышно из зала.

– Не ори так, здесь хорошая акустика. Почему не знаешь? Как же ты собираешься писать о них, если не определился? А что тебя в них смущает? Аисты приносят детей!

Клим сдержанно напомнил:

– Аист выпустил в свет нечистую силу…

– Аист – верная птица! – выкрикнул Иван и снова пробежался по сцене, изображая полет.

Повернувшись к нему, Зина сказала:

– Они производят «чистки» своих рядов.

– И правильно делают! – отозвался Иван из глубины сцены. – Естественный отбор. Слабые особи только путаются под ногами и мешают жить сильным птицам. От них все равно никакого толку…

Внезапно оборвав себя, он встревоженно спросил:

– Клим, ты принес справки?

– Да, – он похлопал по груди.

Иван спрыгнул в зал и быстро подошел к нему:

– Давай.

– Что за справки? – с подозрением спросила Зина.

Не оборачиваясь, Таранин отрезал:

– Это наши дела… Ну, давай же!

– Прямо сейчас? – Клим неохотно протянул бумаги.

Вырвав их, Иван наспех пробежал написанное глазами и, кивнув, спрятал все в красивую кожаную барсетку. Когда он вернулся на сцену, Клим с некоторой завистью подумал: «Такая улыбка и не из пятого ряда видна…»

– Отлично! – крикнул Иван. – Теперь моя очередь.

– Мне здесь остаться? – спросила Зина.

– А как же! Это ведь твоя сцена.

– Моя? Но ты даже не объяснил, что я должна делать!

– А ничего и не надо делать, – успокоил Иван. – Делать будут с тобой… Эй, автор!

Клим сердито прикрикнул:

– Перестань меня так называть!

– Прости, дорогой, – насмешливо отозвался тот. – У тебя необычное имя… Оно тебе нравится?

– Хватит меня допрашивать! Что мне нравится, что не нравится… Если ты ничего не собираешься нам показывать, то мы уходим.

Изобразив панический ужас, Иван визгливо вскричал:

– О нет! Не покидайте меня так скоро! Я покажу вам… Клянусь, что я вам покажу…

Он опять прошелся по сцене, разминая руки, будто собирался взлететь, потом повернулся к залу и с пафосом обратился к невидимому зрителю:

– Мои верные друзья, я играю сегодня для вас! Мои верные. Верные… Сейчас я нарушу все возможные традиции. Мы начнем наше действие с финала.

– То есть как? – растерялась Зина.