Гнездо аиста

Он послушно вышел из комнаты, ощущая сложное чувство облегчения, перерастающего в пустоту. Его не могло не раздосадовать то, как жена безболезненно с ним рассталась. Клим напоминал себе: Маша и не подозревает, что они прощаются навсегда. Но не мог избавиться от ощущения, что и в том случае это было бы для нее так же просто.

«Я только часть досадной реальности, вырывающей ее из мира снов, – подумал он, стараясь не поддаваться обиде. – Маша почти осуществила мечту Гамлета – уснуть и видеть сны…»

Клим вспомнил собственный сон, так внезапно изменивший его жизнь, и сказал себе, что, может, на этой грани двух миров и таится высшее блаженство, ведь ничего лучше того сна он так до сих пор и не пережил…

Перебирая в уме его незабываемые подробности, Клим познакомил женщин, вполуха выслушав восторженные Машины восклицания. И напоил обеих чаем… И наспех перемыл посуду… Но все это время главной его мыслью было то, что сейчас Зина, скорее всего, делает то же самое. И если отбросить условность расстояния, можно сказать, что они все делают вместе. Как ему и хотелось…

«Я буду беречь твои ручки, – мысленно обещал Клим, то и дело замирая от нежности, что вырывалась из сердца толчками. – Они у тебя такие красивые! Я надену на твой палец свое обручальное кольцо. Никто мне не помешает! Не может помешать… Ведь я так счастлив…»

Но какие-то досадные недоразумения все это время громоздились на не таком уж большом отрезке пути, отделяющем его от Зины. Жена разбила масленку и принялась бесполезно топтаться вокруг, приговаривая:

– К счастью! К счастью!

Хотя даже оттенка счастья не было в том, что Климу пришлось оттирать с пола жирное пятно. Однако он проделал все терпеливо и тщательно, каждую минуту помня о том, что больше ему, скорее всего, не придется этим заниматься.

– Тебя я возьму с собой, – шепотом пообещал он Кузе, помогавшему справиться с маслом. – Ты ведь ей понравился…

Не испытывая никакой досады, он поцеловал Машу у порога и успокоил себя тем, что это еще не в последний раз. В любом случае ему придется вернуться. Он убеждал себя, что только за вещами…

У нотариуса неожиданно оказалась очередь, хотя по телефону Клима заверили, что если он готов все немедленно оплатить, то никаких проволочек не возникнет. А перед этим они с Лидией Максимовной битых полчаса ждали автобуса… Изнывая от нетерпения, Клим с подозрением поглядывал на людей, которые, сами того не подозревая, не давали ему встретиться с Зиной. Один раз ему даже пришло в голову, будто все эти люди посланы кем-то специально, чтобы задержать его и помешать случиться самому важному. Но Клим сразу же напомнил себе, что именно от таких мыслей он все эти годы и лечил других…

Когда они наконец оказались на улице со всеми необходимыми бумагами в руках, Клим чувствовал себя постаревшим на целую вечность. Заметив это, Лидия Максимовна с сестринской заботой взяла его за рукав:

– Ну что вы так нервничаете! Еще без четверти двенадцать, вы успеете.

– А я говорил вам, что мне нужно к двенадцати? – удивился Клим. Он этого не помнил.

– Вы то и дело повторяли: «Уже двенадцатый час… Уже двенадцатый…»

– Да? Может быть… Я что-то не в себе.

– Немудрено. Ну, бегите же! Не буду вас задерживать… Значит, встречаемся вечером, как договорились?

Клим наспех кивнул, хотя не помнил и того, что они договаривались о встрече. Отдав ей документы, он быстро пошел вдоль безрадостного ряда кирпичных пятиэтажек, машинально выхватывая взглядом наклеенные на всех углах объявления. Почти на каждом встречалось одно, на котором крупными буквами было выделено слово «судьба».

«Что это значит? – все больше волнуясь, гадал Клим. – Предсказывают судьбу? Может, мне следовало обратиться? Еще двадцать лет назад… Или не поздно и теперь? Если б знать, что скажут правду… Но это наверняка шарлатаны. Боюсь, свою судьбу можно узнать только при личной встрече».

Завидев дворец, окруженный защитной стеной старых тополей, он едва не побежал, но успел сообразить, что Иван может следить за ним из окна. Климу ничуть не хотелось выглядеть смешным в его глазах. Он нащупал спрятанные во внутреннем кармане джинсовки бумаги, которые нес Ивану, и попытался представить, какие неприятности могут из-за этого быть.

«Наверное, это уголовно наказуемо, – безразлично подумал Клим и усмехнулся. – Разве это сейчас может иметь значение? Да нет… Раз Иван в этом замешан, то ничего не случится. Уж он-то всегда выйдет сухим из воды…»

Чуть замедлив шаг возле знакомой черемухи, уже расставшейся со своим белым опереньем, Клим улыбнулся, вспомнив, как пытался рассказать Зине про свой сон и как она боялась его услышать. А потом все закрутилось так стремительно и с каждый минутой продолжало раскручиваться, что ни он, ни она уже и представить не могли, куда их вынесет…

Клим опять со страхом предположил, что может не понравиться ей, когда они наконец станут близки. И принялся убеждать себя, что должен верить Зине: она ведь говорила, что такое невозможно. «Я уж постараюсь», – застенчиво усмехнулся и слегка покраснел, вообразив, как именно будет стараться.