Гнездо аиста

– Но это спорно, – ввернул он, рассчитывая отвлечь ее.

Обернувшись, Зина прижала подбородок к голому плечу, гладкому и золотистому. Клим с облегчением увидел едва заметное полукружье, появившееся возле уголка ее губ, и упрекнул себя в том, что с ним ей не так весело, как с Иваном. Но он знал, что Зина и сама понимает это, но не придает значения, выходит, для нее важнее было что-то другое.

«А что? – спросил он себя со страхом. – Что во мне такого уж интересного и замечательного, чтобы эта женщина… такая женщина могла любить меня? Вдруг завтра она пожалеет, что сегодняшний день вообще был? Вдруг она уже жалеет об этом?»

– Мне даже страшно представить, что ты мог не прийти, – вдруг сказала она и повернулась всем телом, ничуть не стесняясь своей обнаженности. – Вот ведь как странно… Моя жизнь была так наполнена! Всем! Все у меня было, ты сам знаешь. А сейчас я уверена, что только с твоим появлением она стала настоящей. Я, наверное, непонятно говорю…

– Нет, понятно, – возразил Клим, потому что чувствовал то же самое, хотя его собственная жизнь была куда менее наполнена.

– Она обрела какой-то глубинный смысл, – волнуясь и с трудом подбирая слова, продолжила Зина, ухватившись за свои косы, как за спасительные канаты. – Словно я наконец убедилась, что живу правильно и… не зря. А до этого я все ждала чего-то… Тебя. Раньше я смеялась над этой выдумкой о двух половинках, а теперь, знаешь, такое умиротворение… везде. Такой покой в душе! Значит, ты и есть моя половина. Я слилась с тобой и успокоилась.

Негодуя на себя за то, что нарушает этот едва наметившийся покой, Клим все-таки сказал:

– Я бы все отдал, чтобы все неприятности уже были позади. Но нам еще только предстоит их пережить. Боюсь, все окажется даже сложнее, чем мы представляем.

– А это неважно! – с неожиданной легкостью отозвалась Зина и так же легко перебросила назад косы, вся открывшись ему. – Я знаю, что будет много плохого. Отвратительного… Но это все можно пережить, понимаешь? Зная, что ты есть и ты любишь меня, все можно пережить. Это как… Ну, я не знаю! Роды! Ведь заранее знаешь, что тебя будет тошнить, и вены вылезут, и все болеть будет, а потом разрываться, но все равно идешь на все эти ужасы, потому что в сравнении с главным они пустяковые. С тем, что будет потом… Главное, чтоб было ради чего…

«…совершить подлость, – договорил он про себя. – Она уходит от молодого красивого парня, а я от больной беспомощной женщины. Это не одно и то же. И как мне это пережить? Лучше б мне руку отрубили, честное слово!»

– Надо идти, – озабоченно проговорила Зина и вдруг шкодливо рассмеялась. – Здесь вся трава в твоем семени! Надеюсь, никто сюда не сядет… А то случится еще одно непорочное зачатие.

С трудом переключившись, Клим заверил:

– Не случится. Сперматозоиды могут жить только в водной среде.

– А если пойдет дождь?

– При перистых облаках?

– Ну ладно, убедил. Непорочное зачатие больше не повторится… А настоящего хочешь?

– Что?

– Ты хочешь ребенка?

Клим попытался найти в ее темных глазах веселую искорку, но не сумел. Тогда он осторожно напомнил:

– У тебя и так трое…

– Ну и что? Будет четверо. Или пятеро.

– Ты сумасшедшая, – неуверенно засмеялся он, потом не выдержал и умоляюще спросил: – Ты не шутишь? Ты правда родила бы еще?

Зина вдруг толкнула его в плечо, и когда он повалился от неожиданности, улеглась головой ему на грудь и с довольным видом произнесла:

– У меня замечательные дети получаются! Мне только рожать и рожать… Может, направить письмо президенту, чтобы он назначил меня почетной производительницей? Кто-то же должен спасти нацию от вырождения!

– А я буду в этом участвовать? – спросил Клим, поглаживая разделенные пробором волосы.

Она возмутилась:

– А кто же еще?! Думаешь, я соглашусь на других условиях? Только ты.

«А вдруг от меня дети не будут такими замечательными? – усомнился Клим, но поторопился отогнать эту неприятную мысль. – Почему это? Чем я хуже? Конечно, я не такой уж красавец…»

– У тебя такое хорошее лицо, – Зина провела губами по его щеке – так осторожно, словно боялась причинить боль. – Я только смотрю на тебя, и мне уже хочется жить… У нас будут такие дети, Клим!

– Что мне с ней делать?! – вырвалось у него накипевшее, и он стиснул Зину, испугавшись, что оттолкнул ее этой заботой не о ней.

Но она только прижалась еще теснее и зашептала, влажно касаясь уха:

– Милый мой, я знаю… Тебе в сто раз тяжелее, чем мне. Я тоже боюсь… Он ведь может… Да нет! – она вся передернулась. – Он отдаст детей! Он так не поступит… Он же знает. Нет, он этого не сделает, все уладится, как ты говоришь. А вот у тебя… Мой родной, я все понимаю! Только ведь никак иначе… Никак! Мы с тобой все обдумаем. Как лучше поступить, какой выход найти… Мы что-нибудь придумаем, я просто уверена. Хорошо ей не будет… Но чтобы и плохо не было. Пойдем!

Ловко вывернувшись, Зина вскочила и начала одеваться так торопливо, будто действовать было необходимо прямо сейчас, и каждая минута промедления уже оседает между ними, грозя со временем стать чем-то непреодолимым.