Гнездо перелетного сфинкса

Через некоторое время Евгения продолжила рассказ, который иногда прерывался тихим чавканьем, она самозабвенно наслаждалась пирожными.

«Галина Петровна закатила бешеный скандал. Жених совершенно не пришелся ей по вкусу. Простой шофер, родителей нет, зарабатывает мало, живет в крошечной двушке. Ни больших денег, ни положения в обществе, ни приличного жилья, ни перспектив нет у мужа дочери. Федя тихий, домовитый, всегда был готов подработать, но приносил копейки. Прислуживал в церкви, а там не платят. Не принц! И даже не его конь, который у принца чистопородный жеребец с родословной длиной от Москвы до Питера. А Федя из интерната, куда его мать-пьяница сдала, про отца он понятия не имел. И Галина Петровна начала действовать. Она пыталась посадить Золотова в тюрьму за растление малолетних, но ей объяснили, что в момент регистрации брака невесте исполнилось восемнадцать. Мамаша потеряла над дочкой власть. Она сбегала к Феде на работу, наговорила там гадостей, и парня уволили. Но он быстро устроился на новое место, а Рита, которая все-таки общалась с матерью, не сообщила ей, где работает муж. Потом родилась Лена, за ней Катя, Серафима, Сергей, Володя, Саша.

«Кролики, – вопила «добрая» бабушка, – запрещаю вам размножаться. Рита, немедленно разводись, твой муж только на одно занятие заточен. Жить вам негде! Теснитесь в конуре! Жрете помои!»

Один раз невероятное терпение Риты лопнуло.

«Давай поменяемся квартирами, – ответила она матери, когда та в очередной раз завела разговор о собачьей будке, в которой живет семья дочери, – у тебя четыре большие комнаты, зачем столько тебе одной?»

«Хочешь меня на улицу выкинуть? – побагровела мамаша и показала комбинацию из трех пальцев: – А вот и ответ».

Когда Рита в очередной раз забеременела, ее мать сбегала к какой-то бабке и навела порчу на Федора, о чем тут же злорадно сообщила дочке. Рита занервничала, у нее резко подскочило давление, ее увезли в больницу. Там она провела около месяца, выяснилось, что плод остановился в развитии, ей сделали операцию. Врачи запретили Рите беременеть. Она очень переживала, хотела еще детей, Федя утешал жену, Галина Петровна ликовала. Она явилась в гости к дочери и закатила очередной скандал. У Риты случился сердечный приступ, она умерла по дороге в больницу. На похоронах Галина Петровна набросилась на зятя, обвинила его в смерти единственной дочери, прокляла Федора, пожелала всего самого ужасного испуганным внукам и пропала из их жизни.

Чтобы самому воспитывать детей, Федя стал почтальоном, он и дети жили тихо, материальные блага для воцерковленной семьи значения не имели. Большинство ребят радовалось тому, что у них есть, и не хотели того, чего у них нет. Большинство, но не все! Первенец Лена оказалась другой. Девочка постоянно просила у отца красивую одежду, игрушки, жаловалась на невкусную еду, плакала, что ни разу не видела моря. Ее злила необходимость помогать папе, убирать квартиру, смотреть за малышами. Хозяйственные обязанности отец поделил между всеми членами семьи, но понятно, что старшим досталось больше работы. Как-то раз во время ужина Лена швырнула на пол тарелку с гречневой кашей и заорала:

«Надоело! Мы нищие! Не хочу носить обноски, которые умные родители приносят в храм для таких дураков, как наш отец! Зачем нас столько? Нормальные люди рожают одного, ну двух детей. Если б я была единственной, то одна комната стала бы моей детской, в шкафу висели бы новые платья, на столе стояла вкусная еда и мама была бы жива! Мамочка умерла, потому что ты, папа, ее каждый год рожать заставлял!»

Откричавшись, Лена выбежала на улицу и пропала. Когда дочь не вернулась домой, Федор кинулся в полицию. Там сразу взялись за поиски ребенка, спросили, есть ли родственники, к которым могла бы податься Елена.

«Только теща, – объяснил Федор, – но она порвала с нами все отношения после смерти Риты».

Опера связались с Галиной Петровной, выяснили, что Лена у нее, и пригласили в отделение всех заинтересованных лиц. Разговор получился тяжелый. Чтобы, не дай бог, не вспылить в присутствии матери покойной жены, Федя попросил меня пойти вместе с ним. Беседа началась со слов Лены:

«Хочу жить с бабушкой».

Галина Петровна вела себя на удивление спокойно, даже интеллигентно. Она не кричала, не обвиняла вдовца во всех грехах, говорила тихо, со слезами в голосе:

«Я тоскую по дочери. У меня большая квартира, у Лены есть своя детская, я купила ей красивую одежду».

«Бабулечка вкусно готовит, – перебила ее девочка, – она меня в цирк водила. Мороженым угощала».

«Так вы давно общаетесь?» – оторопел отец.

«Три месяца уже! – гордо заявила Лена. – Хочу остаться с бабулечкой, а не с отцом!»