Гнездо там, где ты. Том I (СИ)

Мы двинулись в зал, но я не разделял беспечности Фиена. Что-то в этом условии было не чисто. Мактавеш спокойно обогнул столы и сел во главе, собственнически притянув к себе сидящую поодаль Лайнеф. Та заметно преобразилась, наконец став хоть отдаленно похожей на ту, что я имел честь лицезреть столетиями назад в Морнаосе, чью жизнь был горд охранять. Однако отметил, что одета наследница была в столь любимое ей боевое облачение, хотя плечи ее покрывал толстый шерстяной плед, волосы же непокорными волнами разметались по плечам.

Наблюдая за Мактавешем, сидевшим во главе стола, складывалось впечатление, что всё произошедшее недавно его совершенно не интересовало. Он с удовольствием общался со своей братией, оживленно участвуя в их разговорах. В зале время от времени разносился его хохот. Находясь среди демонов и преданных ему людей, вождь был в своей стихии. Столы ломились от незатейливых, но весьма вкусных яств, дополняемых крепленым вином и шипящим элем. Рабы то и дело сновали между приближенными Фиена, унося пустую посуду и принося туши кабанов. Утолив свой голод, я находился в тени событий, со стороны наблюдая за развернувшимся в замке пиром.

Лайнеф сидела по правую руку от Фиена, хмуро уставившись в одну точку. Да, ее мысли явно были не здесь — упрямая складка пролегла между бровей, она по-прежнему злилась и жаждала очной ставки со мной.

Что ж… наши желания совпадали, но видимо, им не суждено сбыться, покуда я не вернусь из Лондиниума.

Глава 20

(ИЛЛИАМ)

Ещё вчера решение отправиться в Лондиниум и просить помощи в спасении Лайнеф у самопровозглашённого императора Клавдия мне казалось блестящим, сегодня же я поняла, какое бы человеческое войско не собрала, в Каледонии они найдут только смерть. Лайнеф осталась вне пределов моей досягаемости. Заглушаемая мощной демонической энергетикой, невидимая магическая связь между нами прервалась. Более я не чувствовала подругу, и шансы увидеть её воочию были ничтожны — демоны никогда не выпустят то, что считают своим. А уж у зеленоглазого инкуба были все основания считать принцессу своей.

Тут же иная, соблазнительная мысль настойчиво притягивала моё внимание. Впервые мне представилась возможность сбросить с себя оковы обещания вечно опекать принцессу, данного когда-то королю Валагунду, считая его исполненным, и наконец задуматься о собственной жизни. Это давало мне всё. Абсолютно все преимущества и привилегии, заключенные в одном емком слове «свобода», о которой я в тайне грезила.

В конце концов, кто я ей, нянька?! Сколько можно терпеть её вздорный нрав? Сто лет я присматривала за ней, как могла. Пыталась втолковать, что обаянием и женской хитростью она добьётся гораздо большего, чем прямой грубостью и кулаками. Не спорю, порой я перегибала палку, признаю, но бегать в штанах с мечом в руке, выкрикивая человеческим самцам команды — «К бою» … Брр … Зачем?! Это не наш мир, не наша война, мы только её свидетели. Почему не бросить всю эту грязь и невежество, и не отправиться ну, например, в ту же Грецию, Индию, Китай? Что Лайнеф вообще нашла в этой проклятой стране? Руины истерзанных временем и войной камней, благородно называемых замком, за которые заплатила жизнями верных солдат, исчезновением сына и собственной свободой.

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни» — вспоминала я слова прочно вошедшей в моду людской религии, распространившейся на большей части Европы, неторопливо выводя из стойла белую кобылу Лайнеф.

Когда бы эти слова могли дать мне дельный совет, вероятно я согласилась войти в многочисленные ряды приверженцев христианства, пополнив глобальность его масштаба, но в этом писании я находила чуждую мне апатичность, некое смирение, попахивающее обреченным повиновением судьбе, и это в разрез шло с моим жизненным кредо. То ли дело законы, чтимые темными — «Не важно, какой ценой — важен результат!».

— Госпожа Иллиам! — голос Кезона застал меня врасплох. — Мы с Титом готовы. Надо поторопиться — солнце уже встало.

Растянув губы в приветливой улыбке, я подняла глаза на воина, но напоролась на укоризненный взгляд. Напряженное лицо типичного представителя римской нации нетерпеливо взывало к немедленным действиям. Легионер кивнул и направился в конюшню за своим скакуном, однако я с лёгкостью остановила его, коснувшись кончиками пальцев плеча: