Гнилая брюква за тридцать ударов током

– Ты что, Шершавый, переходишь на пресную брюкву? – он скривил рот от несъедобных мыслей. – Если мы сожрём «ходока», нам никто больше не поверит. Да и сам он ничуть не мясистее, такой же задохлик.

Никто не возразил. Бурый запустил пятерню в свою рыжую бороду и дёрнул, словно собирался вырвать клок, сказал резко:

– Мы не просто его отпустим! Мы исполним своё обещание и дадим три килограмма брюквы. Всем ясно?

Из темноты вышел четвёртый подельник в чёрной вязаной шапке с худым измождённым лицом и клочьями седой бороды. Он взял Дохлю за руку и потащил по длинному брюху самолёта к выходу. По пути всучил ему кулёк, очевидно, с брюквой, и вытолкал наружу, осветив на мгновение мрачное чрево рассеянным осенним светом.

Хмурый Весельчак лежал в кресле ни жив, ни мёртв с одной лишь мыслью – умереть прямо сейчас от разрыва сердца! Хлоп – и твоя жизнь закончилась внезапно, как в старом кинотеатре, когда вдруг обрывается кинолента, а по экрану прыгают пятна и белые квадратики, потом чик – и всё остановилось…

Из темноты доходил запах чего-то подгоревшего и сладковатого, от такого запаха тошнота подкатывалась к горлу… Первое, что всплывало в воспалённом мозгу, это куски жареного человеческого мяса посреди железного поддона, плавающие в собственном жиру…

Весельчак ощутил ужасную слабость во всём теле, невозможно было пошевелить даже пальцем. Если бы ему сейчас предложили бежать из плена, он бы не смог – смерть навалилась на всё тело холодной тяжестью, будто снежная лавина, отбирая последние силы и надежду…

– Ладно, – сказал с металлическими зубами. – Пускай Угрюмый сперва помоет корыто. А то оттуда несёт, как из выгребной ямы…

Силуэты людоедов закачались в мерцающем свете, они замычали что-то непонятное для ушей Далго-По, хотя из-за звона в ушах он бы и так ничего не понял; только открывающиеся рты, как чёрные отверстия на бледных лицах, виделись Хмурому Весельчаку; эти могильные ямы были живые и приближались к несчастному, чтобы втянуть внутрь и растворить в себе, как в космической пустоте…

«Тебя поглотит Бесконечность, – подумалось Далго-По или кто-то неведомый прошептал ему. – Вот она перед тобой…»

Вдруг из темноты, справа от Весельчака, вынырнула чумазая физиономия с всклокоченными волосами. Лицо было абсолютно гладкое с мягкими чертами, и можно было предположить, что это существо женского пола или подросток.

– Хо, и что это канитель тут развели?.. – голосок у чумазой физиономии был осипший, то ли от простуды, то ли от долгого крика. – Доходяга прям… – она осматривала Весельчака, словно купленный товар с разных сторон, а один глаз смотрел почему-то совсем в другую сторону. – Предлагаю обменять его на вжизика, на одного, больше всё равно не дадут. Зато вжизики плотненькие все – прям как огурчики!..

– Да заглохни, дура! – заорал Шершавый с рассечённой бровью. – Я уже второй месяц пощусь этой поганой брюквой. Скоро сам стану вжизиком!..

Остальные загоготали.

– Если станешь вжизиком, мы тебя оприходуем! – аж задним числом!.. – алкаш брызгал слюной и тряс головой, как баран, радуясь собственному остроумию.

Издевательский смех товарищей по банде только раззадоривал Шершавого: он ловко ухватил это непонятное существо за тонкую шею и сдавил так, что та засипела:

– Зачем мы держим эту косоглазую сучку? Всё равно с ней никто не спит – она, видите ли, боится залететь!.. – она пыталась отбиться, размахивая руками и ногами, как игрушечная обезьянка на ниточках, но не могла дотянуться до его туловища. – Я сейчас её трахну или задушу – одно из двух!.. Может ещё кто-нибудь хочет поиметь эту подтирку? – сказал он и встряхнул её как следует. С его стороны это было весьма неосторожно: она использовала инерцию движения, высоко подкинула ноги и заехала насильнику ботинком в ухо, отчего Шершавый взвыл и ослабил хватку.

Этой секунды оказалось достаточно: она, взметнув во все стороны тряпьё на своём худом теле, отчего стала похожа на храброго воробья с воинственно нахохленными перьями, взлетела вверх и оказалась на плечах у своего врага, в руках её блеснуло длинное лезвие – и тут же впилось остриём в горло Шершавого!..

– Хо! Предлагаю всем Шершавого вместо себя! – крикнула она недругу в ухо. – Задолбала эта тупая тварь!

– Ну, Косая, ну, шустрит! – радовался алкаш больше всех. – Даю ухо на отсечение, она сейчас прикончит Шерша.

– Не прикончит, – отрезал Бурый. Он подошёл к маленькой амазонке, сидящей на закорках лохматого мизера, и протянул руку: – Слезай… Шерш с голодухи всегда нетерпеливый, вот и несёт всякую чушь… Я прав, Шершавый?

– Прав, прав, – проговорил Шершавый, косясь на блестящее лезвие.

Косая слетела с его плеч так же легко, как и запрыгнула, похожая теперь на хищного зверька с мохнатым туловищем и торчащими оттуда худыми, но цепкими лапками.

Тут и Угрюмый вернулся от двери в своей вязаной шапочке с неизменно каменным лицом: неясно было в курсе он всего произошедшего секунду назад или нет. Он неспешно подошёл к Весельчаку и ухватил за щеку, оттянул кожу так, что у бедолаги брызнули слёзы из глаз.