Гнилая топь

Велислав отогнал грустные мысли, встряхнулся. Жизнь продолжается, боги решат, какая судьба выпадет на долю его отряда, главное — это сберечь Добромила.

Потихоньку время близилось к полуночи. К этому часу Добромил уже успел надергать из подола своей красивой, щедро расшитой по вороту знаками-оберегами рубахи толстый пучок ниток. Мальчик так увлекся, что не замечал, что того, что уже натаскано с избытком хватит для того, чтоб прикрепить серебряные пластинки не на один десяток стрел… Добромила остановил Велислав.

— Да хватит уже, княжич, — улыбнулся дружинник. — Буде тебе… Спасибо, мальчик, у нас и стрел-то столько не наберется, сколько ты нитей надергал… Оставь немного на разживу, а то носить скоро нечего будет. Давай их сюда — вязки делать будем.

— Да я как лучше хотел, Велислав, — весело ответил Добромил. — Зато смотри, какая теперь рубаха по низу стала: бахрома длинная, на нее оберегов навесить можно, не у всякой девки такая рубаха есть! Знаешь, Велислав, когда все закончится — ну, эта ночь — когда все пройдет, это будет моя любимая рубаха. Она как память дорогая! Я прямо сейчас ее надену.

— Конечно, Добромил, накинь, раз хочешь. Для воина нет лучше защиты, чем любимая одежда, она и дух укрепляет, и силу придает. А твоя рубаха красивая: вон по вороту какие обереги вышиты — лебеди Дажьбога. Уж солнечный бог всегда поможет, обережет и темные силы отведет… Погодите-ка серебро привязывать, — сказал Велислав видя что венды, разобрав нити, начали сноровисто приматывать серебряные пластинки под наконечники стрел. — Я сейчас…

Велислав поднялся и бесшумно скрылся в ведущем вниз проходе. Прозор переглянулся с Любомыслом и пожал плечами: «Что еще удумал наш предводитель?» Старик пожав плечами, чуть улыбнулся: «Мол не знаю, но худа не будет, это точно».

Вскоре в проходе возник Велислав. Дружинник был увешан набитыми стрелами тулами.

— Вот, внизу все собрал, — весело сказал он. — Сейчас посмотрим, какие в них стрелы. Велислав споро выудил все стрелы с черно-белым оперением: венды оснащают их бронебойными наконечниками.

— Думаю, серебра на всё хватит. Я вот о чем подумал, ведь нежить-то и чешуйчатая бывает, ее броню тупой охотничьей стрелой или срезнем не возьмешь. А тут наверняка, такие наконечники любую кожу, любую чешую пробьют и в тело вопьются. А нам больше ничего и не надо! Пусть серебро в нежити сидит! Любомысл, Прозор, как думаете: если серебро еще тоньше нарезать, да надвое распластать, чтоб больше стрел наделать, толк будет?

— Будет, будет, — обрадовался Прозор. — Режем…

Но Любомысл с сомнением покачал головой: — Вот уж чего не знаю, того не знаю, други. Хотя, может, твоя правда, Велислав: стоит попробовать. Нам же не бой держать. Главное, если нежить заявится, ее отогнать. Хотя, конечно, хотелось бы сразу к Чернобогу ее отправить, пусть своих слуг в пекле держит, и на этот свет не пускает… Ладно, чего тут думать: нарежем потоньше. Серебро есть серебро.

Венды принялись за дело: стали нарезать серебро еще тоньше. Толщиной делали с лучину, а потом ополовинивали надвое. Велислав, взяв готовую серебряную полоску, тщательно сделал на ней несколько глубоких щербин, затем ловко примотал серебро чуть ниже граненого бронебойного жала. С сомнением покачал головой, осмотрев сработанное: вес стрелы нарушен. Потом, снарядив лук, неторопливо прицелился. Сухо щелкнула тетива. Стрела вонзилась туда, куда и хотел Велислав: в приметный сучок на дубовой ставне, что прикрывала бойницу в дальнем углу.

— Тут, как она вдаль бьет, не проверишь, — прогудел Прозор. — И как такая стрела в полете себя поведет, неведомо: противовес-то нарушен. Вот, смотрите… — Прозор в свою очередь снарядил стрелу серебряной пластинкой и положил ее на палец. Да, гладкое прямослойное древко качнулось, и серебро оказалось внизу. — Ну да ладно, деваться некуда, ничего лучше не придумаешь, не наконечники же из серебра ковать, в самом-то деле! Нам же не муху в глаз бить. Делаем… Может, еще и не понадобятся.

В голосе Прозора звучало беспокойство. Одно дело выйти на хищного зверя — его привычки известны — а другое, это биться с неведомой нежитью.

Вскоре работу закончили: приматывать серебряные пластины не составило особого труда. Добромил сосчитал, сколько всего получилось бронебойных стрел: около двухсот штук. Почти на десять тулов.

— Итого, хватает всем, — заключил Велислав. — Даже с избытком. Это хорошо, может быть кто-нибудь из хворых очнется. И ему будет чем отбиваться. Серебро еще есть, давайте срезни снарядим, толстые стрелы для ближнего боя, и что останется, то к охотничьим прикрепим. Используем все, что есть. Неси сюда свой тул, Добромил. Тебе особые стрелы сделаем.

— Велислав, — обижено протянул княжич, — я уже могу большой лук натягивать, у меня даже бить из него получается… правда не очень хорошо.

Велислав улыбнулся, слишком уж рано мальчуган хотел повзрослеть.