Гнилые болота

— А теорію примиренія-то какъ онъ проповдывать будетъ, — трунилъ Николай, принимая важную осанку и длая серьезное лицо. — «Милостивые государи, все въ мір совершается по неотразимымъ законамъ необходимости, потому примиряйтесь со всмъ, лягте въ грязь и изучайте, почему грязь не золото», — говорилъ онъ уморительно-сладкимъ и вкрадчивымъ голоскомъ, подражая голосу Воротницына.

— «Чортъ побери, не хочу никому кланяться и служить, буду докторомъ, тамъ хоть проклятую жолчь угомоню, съ ней весь аппетитъ потеряешь!» — пародировалъ Воротницынъ Розенкампфа.

— Они, Рудушка, раздразнятъ другъ друга и пойдутъ стрляться на пистолетахъ, — жалобнымъ голосомъ говорилъ Калининъ:- и не будетъ у насъ больше друзей, останемся мы сиротами на бломъ свт.

— Очень чувствительная исторія, — смялся я.

— Ахъ, вы, земляники мои! — довольнымъ голосомъ промолвилъ Носовичъ. — Весело шутки шутить, когда совсть чиста!

Обдъ кончился. Хозяинъ взялъ бутылку вина и сталъ ее откупоривать.

— Ну, — сказалъ онъ, наливая наши рюмки: — теперь чокнемтесь, будущіе студенты, и выпьемъ на ты. Хочу я сегодня свою студентскую старину вспомнить. Когда-то придется мн опять встртиться съ вами.

Мы вс встали.

— Спасибо теб, Николай Павловичъ! ты крестный отецъ нашего развитія, — заговорилъ Калининъ и могучею рукою обнялъ Носовича и прижалъ его къ своей широкой, молодой груди. — Не забудемъ мы тебя никогда…

У старика навернулись на глаза слезы. Его усадили на диванъ.

— Ничего, друзья, ничего! Расчувствовался я на старости лтъ, да вдь я не стыжусь чувства Желаю каждому изъ васъ испытать когда-нибудь то же отрадное чувство, которое испытываю я, глядя на васъ, молодыхъ, бодрыхъ, честныхъ. Пробивайте себ честно широкій путь дятельности: еще трудно по немъ ходить, но утопчутъ и угладятъ его молодыя ноги. Не вс выходятъ изъ школъ такими трезвыми людьми, какъ вы; но уже многіе выходятъ такими. Надежда есть; что будетъ — покажетъ время. Унывать нечего.

Не скучайте на прощаньи, будьте веселы и бодры:
Такъ, знать, Богъ судилъ — разстанемся,

Но когда-нибудь и свидимся.

— Свидимся, свидимся, Николай Павловичъ! обымемся опять съ тобою! — говорили мы, окруживъ старика: — и не покраснешь Ты за насъ, не отдернешь отъ насъ своей честной руки. Будь счастливъ!

XII Прощанье съ читателемъ

Пора и мн проститься съ читателемъ. Мн очень грустно разставаться съ нимъ, я уже усплъ полюбить его всею душою за его терпнье. Онъ дочиталъ эту поучительную, но малоинтересную исторію безъ завязки и потрясающихъ сценъ; это великая заслуга съ его стороны. Публика давно пріучилась видть въ литературныхъ произведеніяхъ забаву, годную для развлеченія въ минуту праздной скуки, она считаетъ писателей за скомороховъ, и писатели, томимые жаждой денегъ и славы, пляшутъ передъ ней до излома костей, пускаютъ въ ходъ и пистолеты, и палки, и ядъ, и кражу, только бы потрясти нервы. Въ одной повсти вычисляются удары розогъ, доставшіеся бглому мужику, высчитываются капли пролитой въ этой экзекуціи крови, и публика приходить въ ужасъ именно отъ числа ударовъ и капель пролитой крови, думая въ наивномъ состраданіи: «ну, поскли бы, да не такъ сильно, а это уже ни на что не похоже!» Въ другой, одинъ изъ пятидесяти героевъ заряжаетъ пистолетъ или наливаетъ въ рюмку яду и подноситъ одну изъ этихъ губительныхъ вещей къ своему разинутому рту: публика начинаетъ нюхать спиртъ и съ трепетомъ продолжаетъ чтеніе, но, — увы! — вмсто трагической развязки она встрчаетъ нсколько многознаменательныхъ точекъ… Во всемъ этомъ проглядываетъ умнье щекотать помщицу-публику; этимъ же умньемъ отличались въ старину дворовыя двки, щекотавшія пятки помщицъ, отходившихъ ко сну. Содержаніе современныхъ романовъ выходитъ, такимъ образомъ, весьма потшное, но утомительное до крайности: дйствующія лицэ смшиваются въ одну безразличную и безличную массу пляшущихъ привидній; у зрителя кружится голова, онъ отрывается отъ книги въ какомъ-то умственномъ отупніи. Состояніе, похожее на положеніе пьянаго человка, облитаго водой. Невольно радуешься, встрчая людей, ищущихъ не такихъ удовольствій, и длаешься ихъ другомъ, разстаешься съ ними не безъ грусти и спшишь на прощань сказать еще нсколько недосказанныхъ словъ.