Гномон

– Да, конечно, маленький личный проект Оливера. Да. Система подталкивает нас в лучшем из возможных направлений, когда мы ведем себя глупо. Она выпалывает наши уродливые проявления. Например, билль о наблюдении. Два месяца назад у него просто не было шансов. Мы иррационально цепляемся за границу кожи, будто не открыты для машины в тысяче других проявлений. Но Система провела научные исследования, согласно которым имплант постоянного наблюдения – желательная и неизбежная перспектива. Это огромный шаг вперед для психического здоровья, противодействия рецидивизму, личной безопасности и личного развития. Не говоря уже об удобстве. Зачем ждать этого двадцать лет лишь потому, что мы привязаны к иллюзорному представлению о телесном суверенитете? А он ведь позволит машине сделать нас лучше – в индивидуальном порядке. Избавить от предрассудков, сплотить и объединить людей не на основе борьбы, ненависти и злобы. Мечта о человеческом сообществе, которая всегда кажется недостижимой. Огненный Хребет может это исправить. Исправить нас. Он делает нас лучше. На тридцать – сорок процентов добрее и отзывчивее. Машина слегка подталкивает нас, и мы оступаемся на шаг, а потом голосуем иначе, так, как должны были голосовать с самого начала, если бы следовали своей лучшей природе. Вот и все. Он делает нас лучше. Не другими существами. Не рабами. Просто лучше.

Пахт очень широко и уверенно улыбается. Нейт поймет. Конечно, поймет. Они ведь обе служат в конечном итоге одной и той же мечте: идеальному правительству для идеального государства.

– Огненные Судьи его не контролируют. Мы служим нации как часть этого процесса. Время от времени Система просит нас провести линию в воздухе: что лучше, а что хуже? Мы не сговариваемся. Мы думаем, голосуем и живем дальше, как положено «умной группе». Понимаешь? Мы непредвзяты. У нас нет ставки в игре. Мы не получаем повышения по одному выбору и не теряем работу по другому. Мы не тайные правители, а тайные государственные служащие. Ты искала следы коррупции, думала, что Оливер был плохим, очень плохим человеком, но это не так. Он пытался делать благое дело, пусть и неловко, только и всего. Если бы он вырос в обществе, которое мы хотим построить, он бы никогда не допустил таких ошибок. Сейчас – переходный этап. Вот и все. Несовершенная ранняя версия.

– И поэтому Диана Хантер умерла.

Лицо Чейз Пахт кривится от искренней печали.

– Мы были подругами. Много лет. Она была важна для меня, для всех нас. Ты даже представить себе не можешь насколько.

Кин согласно кивает, Джонс смотрит на свои руки. И что бы он там ни увидел, зрелище его не утешает. Они глубоко вошли в происходящее, раз настолько явно проявляют общность. Мы на одной стороне… Они думают, что смогут ее убедить что-то сделать. Забыть, скорее всего: стереть, замаскировать истину, забыть предательство.

Смогут ли?

Образ Хантер у нее в голове знает, что делать. Нужно парировать. Нужно заставить их открыться. Если они не почувствуют боли – не поверят, что она приняла их раскаяние за чистую монету. Они должны принести жертву ее чести, чтобы поверить, будто купили ее. Она качает головой, чувствуя бедрами и спиной кресло в комнате для допросов, чувствуя, как уши закладывает, когда «Ребус» ныряет в темноту под термоклином, – и в этот миг понимает, что уже знает, что делать.

– Нет.

Это слово прозвучало твердо. Она смотрит на Джонса, прямо в темные глаза, которые умоляют ее сказать «да». Она повторяет: «Нет». Пусть потрудятся. Пусть стараются, пока не поверят, что вот-вот проиграют. Они должны не просто убедить себя, но настолько вложиться в ее выбор, как они сейчас заставляют себя верить в собственные аргументы, потому что, если те ошибочны, все их грехи – смертные.

– Давай я скажу, что думаю. Я думаю, несколько лет назад Анна Магдалена каким-то образом наткнулась на вас. Она работала в Дорожном трасте или где-то рядом с ним. Полагаю, она обнаружила в числах что-то совершенно невразумительное. Поймала Огненный Хребет на горячем.

Выражение лица Пахт непроницаемо, так что Нейт пристально смотрит на Кин, потом на Джонса и снова на Кин.

– И вы испугались, что она расскажет об этом, и Система не сможет этого пережить, сделали с ней то же, что с Эмметтом. Или Хантер это сделала. Вы скормили Системе ложный диагноз с помощью доступа Огненного Хребта: несуществующее расстройство, которое вызвало паранойю, а потом вы ее вызывали и попытались разобраться, как она вас выследила, но перестарались, и она сломалась. Вы не смогли собрать разбитую вазу, даже Хантер не смогла. И вы создали новую личность из осколков, назвали это выздоровлением. Вы даже дали ей работу. И вам это сошло с рук, поскольку создатели Огненного Хребта предоставили ему чрезвычайные прерогативы, дающие приоритет почти над любым аспектом Системы, чтобы скрыть его существование. Ведь если он вдруг упадет, рухнет и Система. Правильно?