Гносеология права на жизнь

В вопросах оценки следует исходить из системного понимания ограничения: его юридического закрепления и реального практического содержания. В частности, и Европейский Суд по правам человека оценивает не только значение нормы, ее техническое оформление, но и реальную практику ее применения. Примером может служить Решение по делу Даджен против Соединенного Королевства[358], кстати, как раз касающееся отношения государства к гомосексуальным парам. Фактической основой дела стало законодательство Северной Ирландии об уголовной ответственности за гомосексуальные отношения. Суд, выяснив обстоятельства дела, в частности, сделал следующее заключение: «Комиссия и Правительство придерживаются мнения, что в той же мере, в какой законодательство стремится защитить молодых людей от нежелательного и вредного влияния или давления, оно способствует “защите прав и свобод других лиц”. Суд признает, что одной из целей законодательства является ограждение незащищенных членов общества, таких, как молодые люди, от последствий гомосексуализма. Тем не менее в данном контексте жесткое разграничение между “защитой прав и свобод других лиц” и “защитой нравственности” представляется искусственным. Защита нравственности может предполагать сохранение морального духа и нравственных ценностей общества в целом, но может также, как отметило Правительство, охранять интересы морали и общественного благополучия отдельной части общества, например школьников. Таким образом, “защита прав и свобод других лиц” в значении защиты нравственных интересов и общественного благополучия отдельных лиц или групп населения, которые нуждаются в особой защите по причине своей незрелости, умственной неполноценности или зависимого состояния, сводится к одному-единственному аспекту – “защите нравственности”. Поэтому Суд на основе именно такого подхода будет учитывать обе указанные цели». Однако защитив добровольные гомосексуальные пары, Европейское сообщество признает, что вопрос об усыновлении ребенка такой парой выходит за рамки сугубо личного интереса половых партнеров. В пункте D преамбулы Резолюции 372/88 ЕЭС уточняется, что «к главным критериям регламентации искусственного оплодотворения in vivo и in vitro относятся не только право матери на самостоятельное решение, но и необходимость соблюдения прав и интересов ребенка, вытекающих из права на жизнь и физическую, психическую и экзистенциальную неприкосновенность; права на семью, на родительское внимание, на развитие в семейной атмосфере; права на собственную генетическую неповторимость»[359].

Аргумент о неестественности материнства часто служит доводом в борьбе вообще с любыми действиями, направленными на оказание помощи людям в лечении бесплодия. Представители некоторых религиозных учений настаивают на том, что человек тем самым вмешивается в «божественную кухню», то, что не должно находиться в сфере человеческого регулирования, а должно подчиняться только законам природы. Тем более что количество здоровых женщин, обращающихся за оплодотворением спермой донора, становится все больше. Одновременно говорится об искусственном влиянии на демографические процессы. Серьезные опасения вызывает то, что при искусственном оплодотворении возможна «выбраковка» генетического материала. В этом случае новую жизнь может получить социальная евгеника. «Искусственное оплодотворение с помощью половых клеток, подвергшихся перед этим генным манипуляциям, либо искусственное оплодотворение клонированной клетки подвели биологическую науку к той черте, за которой ее возможности создать угрозу для человека сравнимы только с потенциалом ядерной физики. Причем потенциальная биологическая опасность гораздо больше, так как генные манипуляции способны привести к дезинтеграции личности человека при сохранении его физического бытия. Кроме того, их можно совершать незаметно, в отличие от ядерных взрывов», – указывают Я. Дргонец, П. Холлендер[360].

Как было указано выше, российское законодательство не запрещает одинокой женщине воспользоваться правом на искусственное оплодотворение. Одновременно замужняя женщина не может воспользоваться данным правом без письменного согласия на то супруга, которое является обязательным условием при проведении операции. В соответствии с Приказом Минздрава РФ от 28 декабря 1993 г. № 301 супруги должны подписать заявление-обязательство. В нем указываются данные свидетельства о браке. В настоящее время и Семейный кодекс РФ однозначно урегулировал данный вопрос об обязательности согласия супруга (ст. 51). Прежде в Кодексе о браке и семье РСФСР аналогичные нормы отсутствовали, хотя некоторые авторы и считали, что общие нормы семейного законодательства предусматривают согласие супруга. Так, М. Н. Малеина ссылалась на ст. 19 КоБС РСФСР, которая закрепляла: «Вопросы воспитания детей и другие вопросы жизни семьи решаются супругами совместно»[361].