Гносеология права на жизнь

Приведенные примеры, анализ современного законодательства в области регулирования репродуктивных технологий, этические дискуссии показали, что логическим продолжением, а точнее, некоей тенью за всем этим стоит желание улучшить человеческую породу. Стремление создать совершенного человека получило новый толчок благодаря достижениям в области генетики и медицины. Однако проблема продолжения потомства регулировалась с момента осознания человеком собственного «Я». До возникновения государства мы находим зачатки такого регулирования в табуировании вступления в сексуальную связь с «отщепенцами» рода, в различных социальных запретах. По сути это являлось своеобразной социальной евгеникой, поскольку, получив проклятие от рода или будучи из него изгнанным, человек тем самым лишался права на свое биологическое продолжение. Не зная законы генетики, человек регулировал качество социума в биологическом плане с помощью реагирования на уже появляющееся потомство (например, убийства новорожденных с явными признаками уродства). Такие обычаи существовали в Спарте, Древнем Риме, азиатских государствах. Некоторые негативные качества личности могли проявиться спустя некоторое время, когда человек, как правило, совершал уголовное преступление. Поэтому применение смертной казни к таким лицам рассматривалось отчасти как исправление природы человека. Применение наказаний ко всем членам семьи преступника имело соответственно логическое оправдание. В этом случае, обрекая на уничтожение всех прямых потомков, государство ликвидировало фактически генетическую линию преступника. Подобные нормы присутствовали и в законодательстве Европы и России. Как писал А. Ф. Кистяковский (выше об этом уже говорилось), английская юриспруденция «изобрела для оправдания такого варварского обычая свой аргумент, известный под именем порчи крови (corruption du sang); этим термином она выражала то убеждение, что преступники передают своим детям кровь в испорченном виде, а вместе с испорченной кровью и свою преступность»[402]. Благочестивая Европа в последующем лишь заменила смертоубийство изгнанием либо пожизненным заключением. Аналогичные нормы сохранялись в ряде европейских государств до середины XIX в. Вопросам наследственности в криминологии уделял значительное внимание Ч. Ломброзо, отмечавший по данному поводу: «…неудивительно, что ребенок не может устоять против преступного искушения, являющегося ему порой в самых обольстительных формах, когда он видит на каждом шагу только дурные примеры со стороны своих родителей или окружающих, заведующих его воспитанием»[403]. Исходя из этого, некоторые государства ввели принудительную стерилизацию в связи с душевной болезнью и за рецидив некоторых преступлений.

Другой способ установления гигиенических правил в области человеческого размножения представлял собой жесткий контроль за сферой сексуальных отношений. Он мог идти как от государства, так и от иных общественных институтов, проводивших общую политику в границах всего государства. При этом архаизмы человеческого мышления наслаивались на законодательные установления. Сексуальные комплексы нередко становились проводником в области государственной политики. Примерами могут служить существовавшие представления о нечистой женской сущности. Так, право первой брачной ночи родилось отнюдь не из-за сексуальных притязаний барона по отношению к нижестоящим вассалам. Первобытный страх пред девственной плевой известен многим народам. Считалось, что мужчина, разорвавший ее, берет на себя первородный грех. Поэтому, чтобы муж не нес на себе такое клеймо всю супружескую жизнь, право на вступление в интимную связь передавалось сюзерену (jus primae noctis – право первой ночи). Подобный обычай характерен не только для древней и средневековой Европы, он встречается и у народов Африки, Азии, Австралии, Полинезии и наблюдался исследователями в XIX и XX в. Отчасти евгеническими правилами можно назвать подчинение социального разделения представлениям о том, что профессиональные способности передаются по наследству. Еще Платон, рисуя картину идеального государства, проводил грань между группами людей, выделяя ремесленников, стражей и философов. «Все вы друг другу родственники, но большей частью рождаете себе подобных, хотя все же бывает, что от золота родится серебряное потомство, а от серебра – золотое; то же и в остальных случаях»[404].