Гносеология права на жизнь

Приведенные доводы убедительно доказывают взаимоисключающие выводы. Нельзя упрекнуть ни ту, ни другую сторону в нелогичности или в ненаучности. Позиция обеих сторон тщательно обоснована. Это обусловило формирование общего мнения, что отношение к смертной казни – вопрос нравственного выбора каждого лица. Однако не надо путать, что одновременно тот или иной выбор становится нравственным, а второй соответственно – безнравственным. Несомненно, следует выделить несколько моментов по проблеме применения смертной казни. Во-первых, смертная казнь может эффективно выполнять функции по профилактике преступности. Но для этого она должна быть массовой. Если подвергать казни каждого, кто совершил убийство или причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, можно представить, что через некоторое время такой вид преступлений станет достаточно редким, по крайней мере, произойдет его резкое снижение. При этом должен быть небольшой временной разрыв между вынесением приговора и его исполнением. Почему диктаторские режимы были достаточны живучими, потому что с помощью смертной казни достигался необходимый профилактический эффект. С точки зрения тиранического режима, самым опасным преступлением считалось то, которое направлено на основы существующего государственного устройства, поэтому уничтожение таких преступников влекло через некоторое время искоренение самой оппозиции, а значит, и фундамента самого вида преступлений. Иными словами, смертная казнь совершенно достигала такой цели наказания, как недопущение его повторения другими лицами. Единственное, на что обращали внимание древние философы, нельзя переусердствовать, поскольку неумеренная жестокость перевешивала бы шкалу ценностей у живущего в данном государстве гражданина. Он перестал бы ценить жизнь больше, чем условия среды его обитания. Это показывает, что нередко бунты созревают в той среде, в которой ценность свободы несколько выше, чем просто существование; что многие предводители восстаний – выходцы не из бедных слоев. Они сознательно идут на риск для своей жизни, так как ее условия для них кажутся невыносимыми, хотя большинство людей не видело бы для себя в этом какого-то психологического дискомфорта. Смертная казнь не выполняет криминологические функции профилактики преступности в силу редкости ее применения. Это происходит оттого, что человечество понимает: если казнь поставить на поток, увеличится число погрешностей, что приведет к убиению большого количества невинных людей. Невозможно и сократить срок между вынесением приговора и приведением его в исполнение, поскольку такой разрыв обусловлен созданием комплекса процессуальных гарантий от недопущения вынесения неправосудного решения. Если ранее, как писал Монтень, судьи, чтобы не посягнуть на авторитет своей власти, обрекли на смерть заранее невиновных людей (при этом, как представляется, у очень немногих граждан зародились сомнения о несправедливости такого исхода), то в настоящее время шкала нравственных ценностей изменилась. Соответственно меняется и отношение к смертной казни.

Также очень сложна проблема индивидуализации наказания и объективной оценки содеянного. Думается, никто не будет подвергать сомнению, что убийство убийству рознь. Не даром суды присяжных нередко обвиняли в том, что они оправдывали убийц, исходя не из достижения задач правосудия, а из нравственной оценки поступка. Примером может послужить оправдание убийцы Батьки Махно. Основанием послужили свидетельские показания зверств преступника и история жизни подсудимого. Известна история великого русского адвоката А. Ф. Кони, который добился оправдания мужеубийцы весьма своеобразным способом. В течение всего судебного следствия он не задал практически ни одного вопроса, получив обвинения в нежелании защищать преступницу. Когда же ему было предоставлено слово, он методически стал постукивать по кафедре, чем вызвал возмущение со стороны обвинителя и суда. После этого он заметил, что присутствующие в зале не вытерпели и минуты издевательств со стороны адвоката, а теперь представьте, какой мужественной должна быть женщина, которая десятки лет терпела издевательства со стороны мужа, пока, в конце концов, чаша терпения не переполнилась. Оппоненты наверняка бы отметили, что это не должно умалять оценку поступка, поскольку женщина совершила убийство. Как представляется, в условиях российской судебной системы такому приговору не было бы места и в помине. Но советские юристы нередко забывают о том, что судебная машина – не бездушная гильотина, обрушивающая меч правосудия на голову правонарушителя. В деятельности правоохранительных органов должен обязательно присутствовать принцип справедливости.