Читаем Гностики и фарисеи полностью

Гностики и фарисеи

Замлелова Светлана , Светлана Георгиевна Замлелова , Светлана Замлелова

В записной книжке -Зелёный крест аптеки.Мне б увидеть его средь листвы,Поправляя причёску, как эти, Что бежали с тобой из Москвы.Эту жизнь поделим на частиВедь, не правда ли, мы равны!Ты в доспехах железной масти.Нет прохожих. Увы, мне! Увы!Твои волосы бьются, как крылья.Я молю: "Вернись к моему борщу!..А дома вытру всю пыль яИ всё тебе тут же прощу!"Но ты не слышишь... Злые слёзыЖгут мой лик. Всего лишь на миг.А потом уже шум берёзыЗаглушает сердечный крик...

Под стихами стоял курсив: Милан, 2000, из чего, по-видимому, следовало, что сии божественные строки госпожа Кислищенская написала в двухтысячном году, будучи проездом в Милане. Тут же значилось, что Журнал выдвигает поэтессу Майю Кислищенскую на соискание литературной премии имени Сергея Есенина.

Не поверив своим глазам, Ниночка перечитала ещё раз. Ошибки не было.

"Как же это? - недоумевала Ниночка. - Почему же мой рассказ не взяли? Неужели мой рассказ хуже?.."

Долго ещё удивлялась Ниночка. Долго мучилась и задавалась вопросами, сравнивала и пожимала плечами, пока не пришла ей в голову дерзкая, но забавная мысль.

"А что, если..." - и в зелёных глазах Ниночки вспыхнули изумрудные искры.

На следующий день она стояла в отделе прозы и объясняла бессменной тётеньке:

- Вот. Рассказ принесла. Хотелось бы опубликовать.

- Посмотрим сначала, что за рассказ, - тётенька ухмыльнулась. - Мы ведь не бульварный журнал. Абы что не печатаем. Пора бы знать... Вот ваш номер, - тётенька протянула Ниночке бумажку с цифрами, - оставьте свою рукопись и заходите недельки через две.

"Посмотрим..." - ухмыльнулась в свою очередь Ниночка, выходя из редакции...

Через две недели она пришла за ответом.

- Вот мой номер, - она протянула тётеньке бумажку.

Красившая губы тётенька скосила глаза на Ниночку и понимающе кивнула.

- М-м-м, - сказала она и глазами указала Ниночке на стул, приглашая сесть.

Когда с макияжем было покончено, она взглянула на номер и, достав из ящика стола кипу каких-то бумаг, принялась рыться в них.

- А ведь я вас помню, - обратилась она к Ниночке. - Я вам тогда сказала, что литература - это не ваше.

Из пачки бумаг она достала какой-то листок и пробежала его глазами. При этом она подняла брови и закивала.

- И, знаете, я оказалась права. Всё же у меня есть кое-какой опыт, - она говорила с Ниночкой дружелюбно, почти ласково. - Я ведь давно здесь работаю. И через меня столько рукописей прошло!.. Так что обычно я сразу распознаю, кто передо мной. Талантливый писатель или так... - она бросила на Ниночку взгляд, полный жалости и сострадания. - Деточка, не надо вам писать. Оставьте вы это занятие... У вас есть профессия?

- Да.

- И какая?

- Искусствовед я…

- Искусствовед?! Прекрасная профессия! Прекрасная... Широчайшие возможности, интересные встречи, атмосфера такая... Ну, зачем вам литература? - она засмеялась. - Оставьте... Мой вам совет.

Ниночка улыбнулась.

- Ну, так что мой рассказ? Я не поняла...

- Не берём мы ваш рассказ. Не наш это уровень. Вы уж не обижайтесь... Вы знаете, кого мы печатаем?

Ниночка кивнула.

- Ну, вот. Подумайте, как нужно писать, чтобы быть опубликованным в нашем журнале. То, что вы пишите, это... - тётенька сморщилась, чтобы наглядно показать Ниночке, что же та пишет, - это... ну, не дотягиваете вы! Не наш уровень!

Тётенька развела руками.

- Знаете, мы обычно рукописи не возвращаем... Но вот она, ваша рукопись. И поскольку вы мне глубоко симпатичны, я сделаю для вас исключение. Чтобы она здесь не валялась... В общем, держите...

И с этими словами тётенька торжественно протянула Ниночке тощую пачку листов.

- Что ж, понятно. И на том спасибо, - Ниночка снова улыбнулась. - До свидания...

- Всего доброго...

И Ниночка навсегда покинула редакцию. Но покинула в хорошем расположении духа. Ей было смешно и самую капельку грустно. Грустно оттого, что вокруг так много глупых и самодовольных людей. А смешно... В руках Ниночка держала набранный ею две недели тому назад рассказ А. П. Чехова "Марья Ивановна"...