Гностики, катары, масоны, или Запретная вера

В эпоху Босха — ранний период Ренессанса — европейская живопись использовала богатый и сложный символический язык. Собака символизировала верность; лютня с порванной струной символизировала смертную долю. Как и любая другая форма языка, эта система образов была для всех понятна, и при этом она предоставляла большие возможности для индивидуального самовыражения. По утверждению Харрис, в символическом языке Босха явно видна его верность катарской ереси.

Босх родился где-то между 1450 и 1460 годами в городе Схертогенбос в Брабанте, провинции современных Нидерландов, находящейся вблизи бельгийской границы; он прожил там всю свою жизнь. Босх происходил из семьи художников. Внешне он вел обычное буржуазное существование, считался уважаемым в обществе гражданином и католиком с хорошей репутацией. Босх являлся членом благочестивой ассоциации «Братство Богоматери». Единственным в его жизни событием, выходящим за рамки ординарного, не считая самих его полотен, была поездка, которую около 1500 года он совершил в Венецию, где, по-видимому, встречался с такими художниками, как Джорджоне и Леонардо да Винчи, — в работах обоих прослеживаются определенные следы влияния Босха (как и в его работах видно влияние вышеуказанных итальянских мастеров). Он умер около 1520 года.

Какие же существуют свидетельства о том, имел ли Босх отношение к катарам? Художник, известный нам под именем Босх (от названия города Схертогенбос), начал пользоваться этой фамилией лишь с 1500-х годов. До этого он использовал свою родовую фамилию ван Акен. Последнее позволяет заключить, что его семья прибыла из германского города Аахен. Аахен находился вблизи Кёльна, где, как мы это уже видели, возникла первая известная катарская община. Более того, самое раннее упоминание о прародителе Босхов относится к 1271 году — в летописях Схертогенбоса говорится о торговце шерстью по имени ван Акен, заключавшем сделки с Англией. Катары часто занимались торговлей одеждой. Возможно, семейство ван Акен покинуло Германию в середине тринадцатого века, стремясь избежать растущей волны преследований катаров, — Нидерланды оказались более толерантными. Тут, по словам Харрис, семья могла продолжать тайно практиковать катаризм на протяжении последующих двух сотен лет.

Все эти свидетельства, конечно, можно рассматривать лишь очень условно. Самый сильный аргумент в пользу наличия тайных еретических устремлений Босха дает нам символизм его полотен, в свете католической доктрины кажущийся странным и необъяснимым, но вполне понятный с точки зрения катаров. Харрис очень детально описывает символическую систему Босха, нам же будет достаточно двух довольно простых примеров.

На заднем плане центральной части триптиха Босха «Поклонение волхвов», находящегося в Прадо, мы видим крошечную фигурку человека, ведущего осла с обезьяной, восседающей на нем. Рядом находится статуя, напоминающая греческого бога. Эта статуя увенчивает колонну, стоящую на маленьком холме.

Харрис считает, что это тонкая, но вполне определенная насмешка над традиционной образной системой библейского эпизода «Бегство в Египет». Большинство живописных изображений этого эпизода, взятого из Евангелия от Матфея, представляют Иосифа, сопровождающего Марию, вместе с младенцем Иисусом сидящую на осле. Часто их изображают проезжающими мимо поверженных идолов Египта, которые пали в присутствии истинного Бога. У Босха явлена прямо противоположная образность. Это обезьяна, а не Святая Дева едет на осле, а идол стоит на своей колонне непотревоженный.

Трудно объяснить, как такой образный ряд мог выйти из-под руки благочестивого католика, тем более члена «Братства Богоматери». Но вспомните, что богомилы и их преемники, отвергая доктрину о человеческой природе Христа, насмехались над образом Пресвятой Девы. Крошечная деталь на картине Босха вполне укладывается в эту систему дуалистических верований.

На этой картине есть и другие детали, свидетельствующие в пользу такого взгляда. Также и на других полотнах Босха присутствуют элементы, указывающие еще более явным образом на наличие катарского влияния. На странной картине, называющейся «Операция по удалению камня», изображен сидящий в кресле придурковатого вида крестьянин, череп его в области макушки вскрыт человеком, облаченным в священническое одеяние, на голове у священника надета воронка. Рядом с крестьянином стоит монах в черной рясе, держащий кувшин. Чуть в стороне находится женщина с книгой на голове, она взирает на сцену с отрешенной меланхолией.