Гностикос

Истинное и единственное Я можно уподобить зеркалу. Тысячи людей проходят перед уличным зеркалом, и оно отражает все эти тысячи лиц. Но у зеркала нет собственного лица, нет собственной сути. Само по себе зеркало пусто. Попробуйте увидеть эту пустоту. Вы всегда обнаружите нечто в этом зеркале, но это не суть зеркала. Экзистенция зеркала заключается именно в том, чтобы отражать в себе все и быть ничем.

 Что видит младенец в первые часы, дни и месяцы своего рождения и мышления? Если Церковь, выступая против абортов, фактически исходит из постулата, что даже эмбрион обладает бессмертной душой, то некоторые психологи, понимая язык в примитивном лингвистическом смысле как средство мышления, отказывают не только зародышу, но ребенку в том, что у него наличествует самосознание-душа до тех пор, пока он не освоит язык. Мы отвергаем обе эти крайности. Язык не сводится к умению выстраивать мысли и произносить их. По Пармениду: если нет мышления, нет бытия.

Мы как будто различаем на субъективном уровне мысли и ощущения. По этой же причине в своем словоупотреблении мы говорим об идеях и о чувствах как о разных психических сущностях. Но что есть ощущение? Мы не только мыслим, но и видим, слышим и чувствуем одним и тем же языком. Именно в таком фундаментальном смысле говорил о Языке Витгенштейн. Чтобы видеть, нужен язык. Чтобы иметь язык, нужно мыслить. Чтобы мыслить, нужно иметь память. В такой последовательности первичной оказывается способность психики вообще отражать мир (ощущение), затем хранить в себе эти отражения (память), затем оперировать ими (мыслить). Это и есть Язык.

Эмбрион не может иметь самосознание. Иначе им обладала бы и яйцеклетка (это очень похоже на панпсихическую теорию монад Лейбница). Но он, эмбрион, несет в себе Сознание. Самосознание начинается с первого же акта осознания Сознания (удвоения). Новорожденный младенец видит только свет. И тут же появляется тьма. Поскольку то, чем он был раньше, когда его не было, не было... ни светом, ни тьмой. Был Святой Дух, которого тоже не было. И он родил всех, чтобы они были «по-настоящему», настоящие-для-себя, вещи-в-себе. Теперь для них с их настоящим бытием Святой Дух не настоящий. Вместо него у них «настоящий» нуль. Этот тончайший нуль, этот непроницаемый математический континуум, этот мерцающий дхармами-квантами – то ли энергии, то ли материи – физический вакуум, прозванный «морем Дирака». Это дно языка стало полупризрачной перегородкой между Я и оно. Но по ту сторону этого нуля настоящий – только Святой Дух, а мы все – подделки. Сон Брахмана в летнюю кальпу-ночь.

Младенец рождается без ума, чести и совести. Все это ему предстоит приобрести. А пока у нет ничего, нет языка. Тем не менее, он издает крик. Что же он кричит? Он кричит – Я! И это – единственный случай, когда Я звучит в этом мире по-настоящему. Ибо младенец себя не слышит. Их еще не стало двое. Его самосознание-оно родилось именно в этот миг. И тогда он увидел свет, и познал тьму, и оказался в мире Инь и Ян. Теперь их стало двое. И началось строительство обратных связей. И Ад приветствовал младенца. И плакал младенец, ибо Я, не знавшее ни радости, ни горя, ни боли, ни наслаждения, ни Инь, ни Ян, подсказывало ему, что началась сансара, имя которой «жизнь». И не скоро будет конец этому сну в летнюю кальпу-ночь.

 Местоимение «Я» уникально в языках всех народов. В некоторых языках оно пишется исключительно с большой буквы, и это правильно. Потому что Я – это имя собственное. Более того, Я – единственное собственное имя, ибо все остальные имена нарицательные. И если мы пишем «Джек» с большой буквы, то только потому, что в этом джеке есть Я. Ибо джеков, которые не помнят, как построили свой дом, миллиарды, а вот Я – одно на всех. Стоп! Перечтите эту фразу: Я, (читающий эту фразу), один на всех. Забавно? Вы действительно один на всех. Потому что «Я» - имя для Я, для Атмана-Де-Разума-Святого Духа. Возьмите любое художественное произведение и замените в нем все имена на «Я». Получится история, в которой: Я говорит с собою, любит и ненавидит себя, противоречит себе, лжет себе, злит себя, устает от себя и, наконец, убивает себя. Вы только что прочли фразу, которая не показалась вам бессмысленной. Если бы она было бессмысленной, вы бы просто меня не поняли. Почему же вы меня поняли? Потому что вы сами проделываете или, по крайней мере, можете проделать все это с собою. В конце концов, автор того художественного произведения именно так и писал свою историю: от своего Я – в собственном лице оно, разделив его между персонажами. А правильнее будет сказать, что автор писал - от нашего собственного и одного на всех Я. Поэтому история про Я, которое убило Я, вполне мыслима. А теперь это Я в моем лице скажет Я в вашем лице немыслимую вещь: «Я» невозможно произнести.