Гностикос

 Мы подошли к одному жилому дому, вместе вошли в один подъезд, будто привязанные друг к другу. Мой попутчик осмотрел меня снисходительно и спросил:

 - Скажите, пожалуйста, вы не телемастер?

 - Да,- мрачно подтвердил я.

 - А идете не в такую-то квартиру?

 - Точно.

 - Очень хорошо. Значит, я успел. Это я сделал заказ на ремонт.

 Я флегматично кивнул. Говорить с ним мне было не о чем. Совсем не хотелось с ним говорить. В моем пальто, шапке и галстуке он напоминал мне самодовольного чиновника. Терпеть их не могу. Белые воротнички.

 - Как мы с вами столкнулись,- с улыбкой напомнил он.- Извините еще раз.

 Нашел чему радоваться, угрюмо подумал я. И сколько можно извиняться?

 Мы пришли к моей квартире. Вот замок, который я недавно поменял после того, как жена потеряла ключ.

 - Входите,- разрешил он мне, но сам проскочил первым, будто спешил занять территорию и закрепить свои права.

 - Да уж войду!

 Встретил нас мой сын – школьник.

 - Привет, Ахилл,- хотел я сказать первым и по-мужски пожать ему руку, но этот гад в галстуке опять превзошел меня.

 - Здравствуй, сын. Все хорошо?

 - Да, папа,- ответил ему мой сын Ахилл.

 Ведь это мужественное имя выбрал ему именно я. Жена возражала. Мол, не в Древней Греции живем. Но я настоял на своем. Меня самого Платоном зовут. То есть так звали раньше. А кто я теперь? Какой-нибудь Николай или Михаил? Вот вляпался! Посрамленный я направился к телевизору.

 - Да, сюда,- подтвердил фальшивый Платон, будто не знал, что мне в этом доме все знакомо не хуже, чем ему. Пройдоха!

 - Вот, работал – и вдруг без всякой видимой причины потух, – сказал он мне те слова, которые я сам собирался сказать себе, когда был им. То есть я хотел сказать это ему, когда он был мною. Нет. Я хотел сказать это себе, когда он был мною. Тьфу! Язык сломаешь! В такую герменевтику я еще не попадал.

 - Сейчас посмотрим,- внушительно произношу я.

 Руки мои уверенно открывают портфель, достают отвертку и ловко откручивают винты, а затем я заглядываю в пыльное нутро ящика. Самозванец же садится в кресло и начинает ждать. Не успел я еще начать, а он уже ждет, когда я уберусь из нашего дома. К подобной неделикатности клиентов привыкаешь, но тут особый случай. Ведь знает, скотина, что находится в моей шкуре, но как невозмутимо держится. Будто родился мною. Через минуту он все же вышел в другую комнату и стал делать моему сыну свои вздорные отцовские замечания.

 Как не возмущайся, а теперь нужно все-таки чинить собственный телевизор. Я щупаю его, трясу, дую и понимаю, что такими мерами его не проймешь. Что-то подсказывает мне, куда нужно заглянуть, и я даже оказываюсь способен кое-что сообразить. Так и есть. Сгорела одна штуковина. Вспоминаю, что в портфеле у меня должна найтись такая же. Извлекаю из портфеля нужного мне близнеца и перепаиваю. Но включать телевизор я не спешу. Я продолжаю его разглядывать, еще раз трясу и дую. Мне кажется, что после моих ритуальных манипуляций он обязательно оживет. Я намеренно увеличиваю количество затраченного на него времени, чтобы обмануть этот чертов ящик и принудить его к работе уже тем, что я честно пытался понять его электронную душу. И только теперь, когда мне кажется, что я достаточно ублажил этого идола, я включаю его. И он работает.

 Тут входит Платон.

 - Ну как успехи?- издевательски спрашивает он.

 - Как видите,- небрежно отвечаю я.- Кинескоп у вас дерьмо!

 Я сам себе удивляюсь. Никогда раньше не употреблял я подобных арготизмов: дерьмо, канитель, зануда, ништяк, тащиться, сварганить, мочить в сортире. Я стал выражаться как…телемастер. Но если забыть про эвфемизмы, то надо признать, что кинескоп этот мне давно не нравился. Много он мне в свое время вечеров испортил. Зараза!

 - И что же делать?- спросил он.

 - Менять. А этот выбросить.

 Я прочел по его глазам, что он думает, как по книге: «Тебя только послушай. Карман-то не свой».

 «А, черт с тобой! Думай, что хочешь!» - думаю я, а он в это время внимательно следит за моим лицом. Тоже, видимо, читает. Нам и говорить не нужно. И тогда я мысленно произношу все, что думаю о нем, не стесняясь в выражениях, без всяких эвфемизмов, и отворачиваюсь. Я не желаю знать, что он думает в ответ, и опять заглядываю в ящик. Устанавливаю заднюю панель на телевизор и сажусь заполнять квитанцию. При этом я сталкиваюсь с некоторой трудностью. Что скрывается за словом «настройка»? Какова ее размерность? По времени? По результату? И чем настройка отличается от регулировки? Очевидно, чем-то отличается, если они обе указаны в прейскуранте. Я делаю вывод: регулировка есть серьезная настройка, а настройка есть неопределимое понятие. Квитанцию я заполнил по всем правилам. Но, подводя итог, влепил подлецу еще сотню за регулировку. Пусть платит!

 Он надел очки и стал изучать мой счет.

 - Вы вписали и настройку, и регулировку. Можно узнать, в чем разница?

 - Есть разница.

 - Так объясните, пожалуйста.

 - А вы не видите?

 - Я этому не учился. Вы специалист в этой области.

 Нужно было начислить пара сотен. Я же его наизусть знаю!

 А он продолжает:

 - Вы думаете, что можете морочить людям головы? Только не мне!