Гоба Ира: другие произведения

Вилен - Прекрасный и Вилен - Неотразимый. Кстати, Рэд, она меня вообще

слышит?

Мне с трудом удалось сохранить ничего не выражающее лицо. Уголки губ хотели

приподняться, но я их остановила. На моем лице не дрогнул ни единый мускул.

Слышать-то я тебя слышу, самовлюбленный красавчик, но вот только пока не

решила, стоит ли вам с братом об этом знать. Ведь я помню ту часть вашего

разговора, когда ты говорил про Защиту, про репутацию Избранного. Что-то мне

подсказывает, что надо пока осмотреться толком, и лишь потом раскрывать

свои карты. Учитывая то, что у меня на руках нет ни одного козыря, небольшой

блеф мне не помешает.

Вилен продолжает радушно улыбаться:

-Эй, чудом-спасенная, ты меня слышишь? Ну, хоть промычи что-нибудь, если

слышишь.

Рэд резко его обрывает:

-Вилен, прекрати паясничать, а не то твой рот в ближайшие дни только и сможет, что мычать.

Потом он мягко поворачивает мое лицо к себе, и я опять смотрю в его глаза.

Какой у них удивительный оттенок серого цвета...

Прошло уже несколько часов с момента моего пробуждения. За окном ночь. Рэд

только что покормил меня в третий раз, но я все равно ощущаю голод. Он кормит

меня по чуть-чуть, с промежутком в полтора-два часа, каким-то овощным, почти

жидким, пюре. Я каждый раз хочу забрать у него ложку, чтобы покушать

самостоятельно, но мне нравится его забота и то, с каким торжеством он смотрит в

пустую тарелку. Такое ощущение, что он - мой тренер, а я - победитель в очень

важных спортивных соревнованиях.

Получаю удовольствие от чистоты простыней, на которых я лежу, от приятной

тяжести одеяла, которым я укрыта, от невероятной мягкости подушки под моей

головой.

Рэд выходит из комнаты.

Я воспользовалась тем, что осталась одна в комнате, и, впервые за сегодня, улыбаюсь себе не только мысленно, но и, растянув губы в улыбке, вспоминая как

он недавно относил меня в ванную комнату. Как он смотрел то на меня, то на

ванну, и не знал, что ему делать дальше. Мне стоило неимоверных усилий не

рассмеяться, над их с Виленом диалогом - я же, вроде, глухо-немая для них, и не

должна реагировать на их слова.

А говорили они примерно следующее:

- Рэд, да посади ты ее в ванну, и посмотри, знает ли она, что делать с мылом-

мочалкой.

- Как посадить? Прямо завернутую в простыню посадить?

- Не-е, простынь надо снять.

-Вилен, не будь придурком.

-Да мы же видели ее уже.

-Да, только тогда на ней живого места не было. Так что ничего мы не видели.

-Слушай, Рэд, я только сейчас подумал. Ну... а что если она не только глухо-

немая, но и того... ну... не в себе.... Так может, она и туалетом пользоваться не

умеет. Так что, мы теперь будем за ней убирать? Слушай, давай я лучше ей покажу, как пользоваться унитазом. Не хочу я убирать то, что она под себя сделает.

Я, конечно, добровольно записалась в глухо-немые, но считаться местечковой

сумасшедшей не подписывалась. Так что решила, что пора мне вмешаться и жестом

показала поставить меня на пол. Рэд еще какое-то время поддерживал меня за руки, убеждаясь, что я не собираюсь свалиться на пол. Только вот, я не ожидала, что они

с братом не выйдут из ванной, а лишь отвернутся, тем самым показывая мне, что

оставлять меня наедине с таким количеством воды, не собираются. Если бы речь

шла только о том, чтобы принять ванну, я бы плюнула на присутствие их

молчаливых спин, но я собиралась воспользоваться еще и унитазом.

Демонстрировать же этот процесс хоть и не видом, а звуками, мне не хотелось. Я

дотянулась до руки Рэда и похлопала по ней. Он повернул ко мне голову, и я

жестом показала ему на дверь.

Когда человек здоров, то его тело слепо подчиняется сигналам мозга. В

болезненном же состоянии, или в состоянии восстановления после тяжелой

болезни, каждое, даже рефлекторное движение... ощущается. Ты его... замечаешь....

Ты... на него обращаешь внимание...

Мое тело все еще было непослушным, как будто завернутым в плотный слой

ваты. Принимая ванну, я задумывалась над каждым своим движением, фиксировала каждое усилие, каждое напряжение той или иной группы мышц.

Онемение все еще не прошло, и конечности не до конца восстановили свою

чувствительность. Мне казалось, что я мучительно долго намыливаю себе голову, еще дольше тру мочалкой свое тело. Когда я смыла остатки пены, вытерлась

полотенцем и натянула на себя рубашку, то поняла, что исчерпала свои последние

силы. Я опустилась на пол и задумалась, как мне вызвать помощь. Все гениальное -

просто, я постучала кулаком по ванной. Звук получился достаточно громкий. Меня

услышали. Рэд взял меня на руки и отнес в кровать.