Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

У означенного подъезда Валентин проделал дежурные действия, которые ранее привели его к взлому авто с трупом, а именно набрал на домофоне номер квартиры, затем утопил в панели круглую кнопку. Через какое-то время из динамика донёсся невнятный голос, вместо ожидаемого зуммера у двери. Нам не открыли, а попросили разъяснений. Этот поворот событий я наблюдала в полной апатии, данное состояние настигло и накрыло практически с головой. – Извините, хотелось бы побеседовать с Лизой, – обратился Валька к динамику, как к глухой старушке, не исключено, что она и стояла под дверями.

– Лиза на работе, будет после четырех, – продребезжал динамик не слишком благосклонно.

– В диспансере? – осведомился Валентин со знанием дела.

Я срочно очнулась и принялась за жесты и гримасы, означающие, что я сделаю харакири, прежде чем вернусь в места обитания палочек Коха.

– Нет, в клинике тут за углом, в регистратуре, – заученно зазвучал динамик, по всей видимости, старушка была хорошо вышколена.

– Спасибо, мамаша, – произнёс Валентин с ненужной фамильярностью, затем развёл руками вместо объяснений, мол, а ты боялась!

За угол, в упомянутую клинику мы дошли в полном молчании минуты за две и, не сговариваясь, сели на скамью, где Валентин, по его словам, потрошил сумку покойной Лары. Ничего не скажешь, достопамятное место. Однако Валентин обошёлся без воспоминаний и проинструктировал, как обходиться с Лизой, далее без спроса выдал устройство, похожее на мобильник, оно крепилось в мешочке на веревочке.

– Там встроенный диктофон, – разъяснил друг Валя, далее продолжил толкование моей легенды. – Как я уведомлял, тебя нанял сердечный друг Лары, не может поверить в её кончину и хочет знать, нет ли там чьей-то вины. Такой оказался безмерно совестливый. Когда будешь представляться, главное, скажи пароль: Екатерина Малышева, частный консультант. Машинка сама заработает, как только скажешь сейчас и нажмёшь кнопку сзади аппарата. Валяй!

– Нет, Валя, я не поняла насчёт кнопки, – доложила я честно. – Изволь объяснить доступно, я частный консультант, а не медиум.

– Хорошо, мой тупой консультант, – смилостивился друг Валя и взял обманный мобильник. – Я сам нажму, что надо, ты только скажи: Катерина Малышева, частный консультант, даю советы дорого, за результат не отвечаю.

– За твои результаты сам ответишь, – огрызнулась я, затем откашлялась и доложила непосредственно в аппарат. – Екатерина Малышева, деловой и частный консультант.

– Готово дело, – поручился Валентин и вернул агрегат. – Как скажешь пароль, машинка начнёт писать, в рабочем режиме два часа. Захочешь сделать перерыв, нажми шарик в середине, надо будет возобновить – сделай то же самое.

– Я не очень поняла, отчего случайной Лизе усиленное внимание, – спохватилась я. – Ты сам говорил, что её списали со счетов, однако…

– Иди, дитя моё, и не размышляй лишнего, – напутствовал Валька. – Во всяком случае потренируешься на подсобном материале, заодно, не ровен час, откопаешь что-нибудь ценное из быта покойной Ларисы.

Спорить с Валентином я не стала, легче было повесить аппарат на шею и толкнуться в дверь клиники. Что я и сделала. Почти сразу передо мной раскрылась очень небольшая, но уютная приемная, центральное место там по праву занимала полированная и застеклённая стойка бара. На самом деле, надо понимать, регистратура. За стеклом, вся в белом, сидела девица, опять же следовало понимать, что это была Лиза Гурьева.

Я слегка затормозилась, воспринимая остальную обстановку, и увидела по всему периметру приёмной кресла и столики, где располагалась небольшая, но плотно усаженная аудитория, в основном женская. Два коридорчика крыльями уходили из поля зрения, но пока виднелись, были загружены тем же антуражем, креслами и женщинами, сидящими под дверями. Надо думать, частная клиника образовалась из квартиры, что объясняло почти домашнюю атмосферу.

Пока я топталась у входа, Лиза (если это была она) заметила клиентку и жестом подозвала меня, любезно улыбаясь. Я рассмотрела девушку, оценила в мгновенье ока и поняла, что с лёгким сердцем могу идти прочь из клиники и больше о Лизе не думать. Свидание и беседа с нею осознались исключительно как потеря времени и моральных сил. Валентин заодно с участковым инспектором были правы на всю сотню процентов, никаких противоправных действий и умыслов за Лизой Гурьевой не числилось и не могло. Что называется, две вещи несовместные, как говорят в Одессе.

За гнутым, хорошо промытым стеклом, в белых распахнутых одеждах сидела большая, светлая, красивая молодая женщина, на лице писалось крупным шрифтом, что мир тёмных страстей ей чужд, а удары судьбы она принимает со стоическим недоумением. Не стану долго раскрывать скобки, лучше процитирую национального, хотя не слишком любимого поэта, именно Некрасова, очень известный отрывок из поэмы «Мороз, Красный нос».

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях
С походкой и взглядом цариц.