Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

– Катается по городу, в ней девушка Соня Исправникова с разгонными деньгами покупает пудру и кофточки в дорогих бутиках, если я правильно понял намерения, когда она меня высаживала у метро в пробке, – излишне детально пояснил Валентин, затем вник, что гнусная номерная Катя не отвяжется, и ввёл в курс. – Там в самой заднице, устройство засажено, указывает, где тачка, с точностью до ста метров. Так что я катаюсь только по легальным делам. К тебе не рискнул, хотя имею надежду, что в моей личной заднице ничего подобного не спрятано, хотя от них можно ждать чего угодно. Профессионалы, мать их так!

– Ах даже так! – изумилась я искренне. – Вот это приключение! Значит мы с тобой секретные агенты и оторвались от слежки?

– Напрасно радуешься, девушка, – заметил Валентин. – Это бабушка надвое сказала, оторвались или напротив. Фирма веников не вяжет, если дело касается пустяков и момента устрашения. Им бы ещё мозгов каплю, то весь мир завоевали бы не глядя!

– Агенты 007 и 008 против тайных структур бывшей супердержавы, это круто, – вновь восхитилась я. – На метро, по бумажной карточке!

Шпионские восторги как раз в ту минуту довели до станции метро «Чистые пруды», и приобретя по бумажной разовой карточке, мы двинулись подземной галереей к своду, под которым сходились обе станции. Вторая звалась «Тургеневской» по странной фантазии городских властей, пристроивших разные станции под одну крышу, либо назвавшие одну пересадочную различными именами.

По старинной привычке, пришедшей из детства, я, пока шла подземной дорогой к эскалаторам, воображала, что вместо круглых ламп, ритмично врезанных в толстые стены подземного пути, однажды должны явиться подсвеченные аквариумы с пёстрыми рыбками и водными листьями-кустами. Такую вариацию я единожды наблюдала в раннем возрасте, держась за руку бабули Глаши, потом долго ждала повторения. Пока не поняла довольно-таки поздно, что прелестную картинку я наблюдала во сне. Однако, проходя по родному участку подземного пути, иногда просто каждый Божий день, я неизменно озирала череду ламп, убеждаясь, что они те же, матово-дневные, в прозрачные пристанища для мелких рыб не отнюдь превратились. А жаль…

Далее мы с Валентином муторно ехали со множеством пересадок, в пути обменивались незначительными соображениями, затем ходили по подземным переходам вдоль и поперёк совершенно чуждого проспекта, далее ждали троллейбуса в длинной клубящейся очереди и, не дождавшись, усаживались в микроавтобус сходного маршрута.

По дороге я наконец поняла, чем жизнь в мегаполисе так разительно отличается от иных видов людского существования. Здесь на передвижение с места на место (на любом виде транспорта, включая свой или чужой автомобиль) тратится столько физических сил и энергии, что возникает иллюзия перенасыщения делами и усилиями, от одной едва состоявшейся доставки из точки А в точку Б.

Когда мы наконец достигли точки Б, то есть вышли из маршрутки, прошлись вдоль индустриальных задов, далее сквозь чахлые кусты и заграждения, затем нежданно оказались возле приличной застройки, я уже не чаяла заняться дедукцией с наблюдениями, а всего лишь постыдно радовалась, что дальше ни ехать, ни идти не приходится. Ноги на каблуках начали активно протестовать на выходе из метрополитена, по ходу дальнейшего пути докладывали, что очень скоро выйдут из строя, а я могу двигаться любым способом без их участия. Хоть паланкин нанять, им без особой разницы.

Повинуясь велению изнемогшей плоти, я прошлась за Валькой вдоль образовавшейся улицы до солидного каменного забора, затем без спроса свернула в ворота с какой-то таблицей, поскольку узрела в глубине ветхие скамьи под убогими косыми крылечками. Зданий за забором оказалось несколько, все ветхие и ободранные, каждое об одном низком этаже. Друг Валя, понятное дело, шёл, не оглядываясь, и отчасти потерял спутницу по дороге, отчего вышло лёгкое недоразумение. Валентину пришлось спохватиться, вернуться и поискать потерю, что вызвало у него приступ сдержанного недовольства, пришедшего после удивления.

– И что это должно обозначать? – вопросил он, с брезгливостью занимая место на скамье. – Поясни для тупых, будь так очаровательно любезна!

– Вот ты, Валя обут в мокасины, идёшь, как на колёсах катишься, – не без удовольствия объяснилась я. – На мне, смотри внимательней, туфли на среднем каблуке, так уж вышло. Передвигаться с твоей скоростью я не в состоянии, о чём неоднократно напоминала, но тщетно. Осталось наглядно демонстрировать. Моим ногам необходим отдых. Обычно понятие прививается с двух-трёх попыток, твоя Марина не пробовала?

– Очень жаль, но нет, – отказался за супругу Валентин. – Я бы оставил её отдыхать на скамейке навсегда, и дело с концом.

– Верится, однако, с трудом, – развеселилась я. – Видали мы таких грозных мужей. То-то ты скоренько вернулся, не пройдя ста метров.