Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

Красные туфельки были однажды куплены Нюрой в подарок для подросшей Ларисы в рамках развернувшейся кампании, условно названной «Красота – это страшная сила». Когда Нюра освоилась со своим презентабельным видом, у неё произошла полная смена вех, и на место суровой сельской морали заступило древнее и романтическое поклонение красоте, правда в ограниченном объёме. Красота имелась в виду исключительно женская, её собственная, а особенно Ларочкина.

Лариса и вправду росла очень хорошенькой девочкой в особом конфетном стиле. Её светлые кудряшки, голубые глаза и рот бантиком приводили в восхищение не только Нюру, но и постороннюю публику. Кстати, надо отметить, что мать и сестра Ларисы ничем особенным в этом плане не выделялись и мало о том думали, у них бытовали иные приоритеты, в основном академические, так сложилось в их просвещённом кругу.

Так вот, однажды Нюра приобрела маленькие, алые, очень милые туфельки для Ларочки, презентовала их от своего имени и привела девочку в полный восторг. Девочка не могла оторваться от дивного подарка, постоянно примеряла обновку и чуть ли не клала под подушку на ночь. Нюра испытывала законную гордость, но мамаша с бабкой испортили праздник. Оценив подарок и выразив признательность заботливой Нюре, бабка сделала реприманд дочке и достала такую же пару другого размера для старшей внучки Марины, благо, та носила последний детский размер обуви, потому что не слишком вышла ростом.

Марина выразила вежливую благодарность и почти не думала о подарке, но для Нюры вторая пара красных туфель оказалась нестерпима, как алая мулета для андалузского быка. Бедняжка вообразила, что ей и Ларочке умышленно испортили радость, задумали подорвать авторитет и указать место, заодно дерзнули приравнять невзрачную Марину к её лучезарной Ларочке! Испытывая букет страстных чувств, как на подбор исключительно негативных, Нюра забылась, высказала давние и свежие обиды, вслед за чем ринулась к себе в подсобку укладывать вещи.

Перефразируя Набокова, следует с большим сожалением отметить, что ей не «дали доуложиться». Хозяева взяли себя в руки и, не извиняясь, дали понять няньке, что они её ценят и без её помощи не обойдутся. Скорее всего растолковали, что не хотели никого обидеть и прибавили зарплату. Из чего Нюра, и увы, Лариса сделали вывод, что неразумное, но страстное поведение вознаграждается.

Эпизод с названием «Кривая Моника» произошел на протяжении первых школьных лет Ларисы. Школьницей младших классов Ларочка была особенно хороша, светлые кудряшки у неё потемнели, приобрели цвет осенней листвы и на просвет играли оттенками золота. К чему присовокуплялось уже не кукольное, а почти ангельское личико с бледно-розовым румянцем и слегка надутыми губками. Преданная Нюра истово гордилась красотой девочки, следила за изяществом школьной формы и заплетала обязательные косы так, что они казались завитками.

В результате чего однажды ранней осенью Лариса вознамерилась сделать сказку былью и потребовала, чтобы девочки-подружки звали её не иначе, как «королевной Златовлаской». (Книжка сказок невовремя попалась им в руки.) В принципе девочки не имели ничего против, в нежном возрасте среди них бытовала практика изобретения комплиментарных прозвищ в тесной компании, подруги готовы были уступить Ларе титул королевны взамен взаимных уступок на том же поприще. Одна хотела зваться Дюймовочкой, а самая продвинутая из подруг претендовала на модное имя Анастасии Вертинской.

Однако Лариса не хотела делить лавры и предложила другим девочкам довольствоваться ролью придворных и камеристок, что вызвало раскол в намечающемся «королевском обществе». В запале одна из претенденток на равные права, придумала для Лары и приклеила остроумную, хотя далеко не лестную кличку – королевна Златопопа. Лариса была травмирована и рыдала целую неделю, невзирая на утешение родных. Те советовали Ларе взять себя в руки и изобрести для обидчицы смешное прозвище, благо что фамилия обидчицы – Белоусова, давала возможность назвать её Белоуской. Вновь и опять, увы, реальное утешение предложила нянька Нюра, правда это скорее было отмщением.

Через какое-то время Лариса помирилась с подружками, они простили обиды и отпраздновали вечный мир на пустыре, где среди сорных растений обнаружился куст «волчьей ягоды» с плодами. По совету Нюры Лариса притворилась, что ест сладкие ягодки и предложила девочкам угоститься. В деревне Тюрюки был известен такой способ обучения уму-разуму всяческих разинь. В природных условиях пара-другая съеденных «волчьих ягод» вызывала сильный, но безвредный понос, который служил к посрамлению обманутых. Однако в столичных вредных условиях (понятия экологии тогда не имелось) натуральное слабительное видоизменилось, и к вечеру жертвы отравления дружно отправились на больничные койки в тяжёлом состоянии. Когда угроза жизни и здоровью миновала, родители пострадавших предъявили претензии, одна из девочек созналась врачам, что ела «вкусные ягодки» на пустыре по примеру и наущению Ларисы.