Гобелен

Королева Матильда приходила посмотреть на нашу работу и осталась довольна. Она ничего не сказала о втором ковчеге, появившемся в том месте, где ее муж Вильгельм и Гарольд приносят клятву. Но я знаю, что именно здесь монах признается в своем преступлении, поскольку в ковчеге, которого касается Гарольд, нет священных мощей и клятва Гарольда оказывается ложной. Ко второму ковчегу, нарисованному Эдитой так, что он похож на настоящий, Гарольд не притрагивается. Довольно странный способ запечатлеть это событие, но так монах пытается облегчить страдания своей измученной души, а у всех, кроме тех, кто знает, что произошло на самом деле, сцена не вызывает ни малейших подозрений. Кому, кроме нас, известно, что тогда были принесены не только клятвы верности?

Под картиной, изображающей Гарольда и Вильгельма, я вышила мужчину с топором, чтобы показать, что здесь свершается предательство. Под следующей частью гобелена вышита другая фигура, говорящая о запретной любви. Одерикус сделал вид, что ничего не заметил. Он оценил мою верность и не только нарисовал всего одного лучника саксов — Джона, но и сделал рисунок по воспоминаниям, которыми я с ним поделилась. Он изобразил женщину, выбегающую из дома, который подожгли солдаты Вильгельма. Эта женщина — я.

Королева Матильда сказала, что Одерикус должен по ее указаниям сделать над рисунками надписи на латыни, которые объясняли бы, что происходит. Тут не может быть никаких сомнений, сказала королева, всем должно быть понятно, что гобелен повествует о победе Вильгельма Нормандского.

ГЛАВА 15

Покидая здание исторического факультета, Мадлен ощущала удивительную легкость, какую не помнила уже очень давно. Пожалуй, в последний раз это было еще до смерти Лидии.

Трудно поверить, что с тех пор прошло полгода. Однако приближался конец мая, и все в университете с нетерпением ждали наступления лета. Цветы в небольшой грушевой роще превратились в зеленые завязи.

Мадлен привыкла к отсутствию Лидии и больше не ощущала рядом с собой призрака матери. Если раньше ей часто казалось, что она видит на улице женщин, похожих на мать, то теперь такое случалось все реже — да и на глазах больше не появлялись слезы. Горечь недавней утраты смягчилась. Мучительной была не только сама утрата, поняла Мадлен, но и напоминание о неизбежности смерти. Временами ее все еще переполняла печаль, но боль потеряла прежнюю остроту. Тем не менее желание увидеть Лидию не проходило, и порой Мадлен думала, что оно останется с ней надолго.

Теперь, когда до каникул оставалась всего неделя, Николас пригласил ее в Кентербери. Это было не столько приглашение, сколько совет, который он ей дал в процессе их переписки, признавала Мадлен. После того как Мадлен отослала Николасу перевод рунического стихотворения, они стали регулярно обмениваться письмами. Сначала они несколько дней обсуждали руны и пришли к выводу, что в стихотворении речь шла о ковчеге с мощами святого Августина. Они вернулись к заявлению Иоганнеса Корбета, который предположительно вынес из собора нечто ценное и написал:

«Я незаметно увез с собой величайшее из сокровищ. То, что никогда не должно быть расплавлено для получения денег, которые будут потрачены на войну».