Гоблины

По тому, как Скалли тихонько пнула его ногой под столом, Малдер понял, что он неприлично долго разглядывает Эндрюс. Это обстоятельство, более чем что-либо другое, убедило его в том, что пора расходиться. Не учел он того, что Уэббер, видимо, попытавшись сэкономить для Конторы парочку-другую баксов, снял всего лишь две комнаты — одну для женщин и одну для мужчин.

Открыв дверь и ввалившись в комнату, Малдер швырнул портфель на кровать и сказал:

— Хэнк, если ты храпишь, мне придется тебя убить.

Уэббер нервно рассмеялся и поклялся, что спит, как младенец. Все так же продолжая посмеиваться, он принялся распаковывать чемодан. На полочке в ванной он аккуратно разложил туалетные принадлежности, на дверь ванной повесил запасной костюм, остальное уложил в ящик низкого комода, стоящего у левой стены.

Малдер слишком устал, чтобы еще соблюдать ритуал, а потому решил отложить это дело до утра. Приняв душ, он залез в постель и через десять минут уже крепко спал. Ему нисколько не мешал мягкий голос комментатора теленовостей.

Он спал.

Ему снилась погруженная в полумрак комната, очертания мебели и окна… силуэт луны на шторах.

Холодная ночь, живущие в ней и неотделимые от нее звуки — от шороха листьев до пения древесной лягушки и стрекотания сверчка…

Отдаленный гул… Хотя Малдер знал, что рядом не проходит железная дорога и этот гул не может быть гулом поезда.

Все громче и громче. Все ярче и ярче. Пока наконец сноп света не ворвался в комнату и не осветил сначала фигуру, скорчившуюся на кровати, а затем потолок — словно кто-то стоял за окном и медленно вращал источник этого света.

Страх.

Малдер подошел к двери, и ему стало так страшно, что он присел на корточки.

Страх сковал его члены. Больше он не смог сделать ни шага. А свет тем временем стал нестерпимо ярким. А гул все нарастал. Фигура вдруг приподнялась на постели и откинула одеяло: в юном лице ни кровинки, глаза широко распахнуты, но в них нет страха, одна лишь упрямая решимость.

Малдер хотел остановить ее, но его неудержимо влекло вниз, и он желал только одного — провалиться сквозь пол, чтобы спастись от невыносимого светового разряда, заполнившего комнату, поглотившего фигуру девочки-подростка.

Крик застрял у него в горле.

Почувствовав, что задыхается, он вскочил на кровати и сел, обхватив руками подушку. По лицу его градом катился пот. Простыня и одеяло сбились в кучу.

Решив, что он в состоянии двигаться, Малдер опустил ноги на пол и положил подушку в изголовье кровати. Стараясь не обращать внимания на бьющую его дрожь, он перевел дыхание, встал и крадучись подошел к занавешенному тонкими шторами окну. Раздвинув шторы, он выглянул на улицу, но не увидел ничего, кроме пустынного шоссе и плотной стены леса за ним.

Звезд не было видно, но Малдер знал, что они где-то там.

У него за спиной раздавалось легкое посапывание Уэббера.

Он вытер тыльной стороной ладони лоб и, стараясь не шуметь, отправился в ванную, притворил за собой дверь, однако свет включать не стал. Малдер догадывался, кого он может увидеть в зеркале — человека, одержимого одной идеей: найти свою сестру Саманту, пропавшую в те годы, когда они были еще детьми. Сон пытался пролить свет на загадку ее исчезновения. Возможно, это было правдой — возможно, нет. Не имеет значения.

Был сон или его не было, но именно желание найти разгадку заставляло Малдера действовать.

Он умылся, смыл с лица слезы, которых не замечал прежде, вытерся полотенцем и вернулся в постель.

На часы он смотреть не стал, поскольку и без того знал, что только-только перевалило за полночь.

По шоссе прогрохотал грузовой трейлер.

Малдер уснул — на сей раз без всяких сновидений.

— Дана?

У Скалли не было ни малейшего желания признаваться в том, что она еще не спит. Ей хотелось уснуть, а разговоры могут подождать и до утра.

— Что происходит с Малдером? — не унималась Эндрюс. — Может быть, мне следовало бы об этом знать?

Раздающийся в темноте голос был низким и хриплым. Можно было бы подумать, что он принадлежит мужчине. Скалли уже имела возможность убедиться, как реагируют на этот голос Уэббер и Малдер, и теперь размышляла о том, знает ли сама Лиша, как его лучше использовать несомненно, такой голос мог стать сокрушительным оружием. «Если пользоваться им во имя добра, а не во имя зла», — мысленно улыбнулась она, глядя в потолок.

— Дана?

Скалли шумно вздохнула и перевернулась на бок.

— Да ничего страшного. Все в порядке.

— Он выглядит каким-то отрешенным.

— Это поначалу.

— Как это?

Скалли не знала, как бы подоходчивее это объяснить, тем более что на этот раз она и сама толком ничего не понимала.