Год 1914-й. Время прозрения

- Женщину с низкой социальной ответственностью отсюда необходимо убрать в первую очередь, - сказала Бригитта Бергман. - Ей тут не место! Останки отца пациента требуется достойно похоронить, после чего можно приступать к уборке помещения и восстановительным работам. Тут надо поставить на место дверь, вставить выбитые стекла, вымести и покрасить пол, а также побелить стены и подобрать новую мебель. Впрочем, последними операциями пусть займется та особа, которая поселится в сердце этого мужчины на законных основаниях, принеся в него мир, покой и чувство надежного семейного тыла.

- Да, это так, товарищ Бергман, - сказал Серегин. - Мы свое дело сделали, очаг зла подавили, и нам пора уходить. Все прочее Михаил должен сделать сам или при содействии той особы, вместе с которой ему захочется жить долго-долго - вечность, и не меньше. А вот тут я пас, ибо подбор подходящих брачных пар - совершенно не моя стезя.

- Я хотела дать этому прекрасному образчику мужской половины бесхвостых-безрогих несколько сеансов жарких горизонтальных танцев, но теперь отказалась от этого намерения, - сказала мисс Зул. - С таким человеком танцевать должна только та, что разделит с ним всю оставшуюся жизнь. Таковы правила, и не мне их менять.

Ника ничего не сказала, только взмахнула рукой, после чего разбитые окна и двери оказались на своих местах, а прочая честная компания исчезла. И тут заговорило Эго Михаила Александровича:

- Я благодарю всех, кто помог мне избавиться от скверны... Теперь я вижу, что прежняя часть моей жизни была дурным сном и наваждением, а потому постараюсь искупить то зло, что вольно или невольно я причинил другим людям. И в первую очередь это относится к моему брату, который всеми силами старался отвратить меня от неверного выбора, но не преуспел, потому что злое колдовство оказалось сильнее. Я пока не знаю, где и при каких обстоятельствах я смогу встретить свою настоящую суженую, но приложу к тому все усилия.

- Вы просто живите, Михаил, - сказала я, - делайте свое дело, и однажды ОНА выйдет вам навстречу из-за поворота. Это говорю вам я, Анна, богиня Разума - а значит, так оно и будет. А сейчас нам с Никой пора идти.

- Да, - сказала Ника, - нам пора. Счастливо оставаться, Мишель, встретимся в реальном мире!

Хлоп! - и мы снова сидим в креслах в моей комнате, только в глазах собеседника напротив нет больше той смертной тоски, что заполняла их ранее. Теперь он бодр и полон сил, как и его Альтер Эго в мире девятьсот пятого года. Для него все еще только начинается...

14 (1) сентября 1914 года, утро. Севастополь, мыс Херсонес, временный НП флота.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

К скоротечному визиту «Гёбена» я явился еще затемно, через портал, имея при себе делегацию прежнего состава. «Каракурт» при этом завис за обратным скатом высоты «30.6», находясь в полной готовности выйти на сцену и порешать проблему незваных гостей, а штурмоносец вел высотную разведку и контролировал приближение германско-турецкой эскадры. Тут же имелся большой десантный челнок с «Неумолимого» на который уже погружена призовая команда, задача которой взять под контроль парализованный линейный крейсер.

У адмирала Эбергарда тоже все уже было готово. Броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав» были выведены на рубеж между Константиновской батареей и Александровским мысом, где располагалась батарея № 9, и выстроены поперек фарватера на якорях. Дополнительно отсеки с неподбойного борта броненосцев были заранее подтоплены, что за счет искусственного крена на несколько градусов увеличило угол возвышения орудий. Этот прием использовался русскими моряками в Порт-Артуре при перекидной стрельбы через Ляотешань. Командующий Черноморским флотом, не надеясь на мои чудодейственные средства, вознамерился если не съесть злосчастный «Гёбен», так хотя бы основательно понадкусать его во всех возможных местах.

Поскольку в середине сентября даже в Севастополе в предутреннее время достаточно зябко, то вся моя команда была обмундирована в форменные артанские бушлаты. Особо неуютно было Великому князю Михаилу. Совершив визит к Птице, он узнал, на каком сомнительном основании последние несколько лет строилась его личная жизнь, после чего собрал свои вещи и из Башни Терпения переселился в Башню Силы. Все тихо, мирно, без скандала и даже негромкого злого слова. Но, несмотря на эту внешнюю благопристойность, госпожа Брасова, брошенная с дочерью без средств к существованию, находилась на грани отчаяния.

Вопрос пришлось улаживать мне самому.