Год 1914-й. Время прозрения

Так и осталось неизвестным, кого Фердинанд хотел убить первым: мятежного сына, взиравшего на него с мрачным торжеством; злокозненного демократа, насмехнувшегося над его внешностью; императора Николая, выставившего его дураком, или Артанского князя, организовавшего этот переворот... Руку бывшего болгарского царя свело судорогой, лицо покраснело и перекосилось от напряжения, глаза выпучились из орбит, и против своей воли Фердинанд ткнул револьверным стволом себе под подбородок и нажал на спуск. Калибр револьвера был так себе, дамский; треснуло сухо, почти неслышно, ноги бывшего царя подкосись, и он мешком рухнул на пол там, где стоял.

- Христос сказал, - произнес Артанский князь Серегин, - что больше сия любви никто не имать, кто душе положит за други своя. И наоборот, организаторы братоубийственных войн будут всегда прокляты, какие бы благие цели они перед собой ни ставили. А сербы и болгары именно что братья, а потому должны жить порознь, каждый своим домом, но дружно, чтобы взаимно приходить на помощь в случае беды. Аминь!

- Я запомню эти слова, - сказал теперь уже царь Борис Третий, - и буду править не как мой отец, ради себя, а по справедливости, ради болгарского народа. Да будет так!

- Царь Фердинанд Первый умер, да здравствует царь Борис Третий! - сказал Александр Малинов. - Покончив с собой, наш бывший монарх избавил нас от больших проблем. Наверное, теперь следует провести перевыборы, чтобы избавиться от набившихся в Народное собрание его прихвостней, и возобновить расследования в отношении жуликов и казнокрадов, ранее помилованных царем Фердинандом, а также восстановить честное имя тех, кого он хотел втоптать в грязь.

- У нас впереди война за национальное достоинство, - сказал Басил Кутинчев. - Если с сербами, благодаря посредничеству Артанского князя Серегина и императора Николая, мы примирились, то румынам, грекам и туркам не может быть прощения. Последний рывок - и Болгария войдет в те границы, в которых она должна была находиться изначально.

- В первую очередь, - сказал император Николай, - нам нужно подписать соглашение о втором Балканском союзе, в составе которого Российская империя, Сербия и Болгария единым фронтом выступят против общих врагов, а также дезавуировать подпись болгарской стороны под соглашением о присоединении Болгарии к Центральным державам. Со своей стороны мы денонсируем Берлинский трактат и выдвигаем Румынии ультиматум в самый кратчайший срок вернуть союзной нам Болгарии Южную и Северную Добруджу. Потом, после Восточной

Фракии и обретения Российской империей Проливов, дело дойдет и до Салоник. Справедливой границей между Грецией и Болгарией мы считаем реку Аксиос. Это лучшее предложение для Греции, каждое следующее условие будет хуже предыдущего.

Тут в небесах прогремел отдаленный гром и те, кто уже имел дело с Артанским князем, поняли, что Господь тоже незримо присутствовал в этом месте среди людей, отметив все сделанные обещания своей печатью.

18 сентября 1914 года, утро. Стамбул. Дворец Йылдыз. Резиденция османского правительства.

Первыми от софийских событий встрепенулись в Стамбуле. И расстояние между этими двумя городами не так уж велико, и интерес к Болгарии у османского начальства, уже ввязавшегося в войну на стороне Центральных держав, был самый прямой. Одно дело, если Болгария выступает против Сербии на стороне Германии, Австро-Венгрии и Турции, и совсем другое, если она становится союзником Сербии и России. Кровавое сражение на Чаталже во время первой балканской войны в Стамбуле запомнили хорошо: отбиться тогда получилось только потому, что господство на Черном море в то время держал османский флот. Но сейчас, если болгары вместе русскими полезут на штурм Стамбула, относительно современные русские броненосцы с легкость загонят древние османские корабли (ровесники русско-турецкой войны) в пролив Босфор, под защиту береговых батарей.

Если бы русские два года назад догадались присоединиться к Балканскому альянсу, то сейчас Османской империи, наверное, уже бы не существовало. Но царь Николай упустил прекрасную возможность подчистить поле боя перед роковой схваткой, в результате чего дал врагу возможность одновременно открыть против себя несколько фронтов. И вот, когда к турецкой столице прорвался «Гёбен» и «удалось» договориться о его «покупке», в Стамбуле вздохнули с облегчением, решив, что приобрели вечную индульгенцию от всех военно-морских грехов.