Год 1914-й. Время прозрения

С этого момента война для генерала Данкля превратилась в сплошной кошмар. Сдержать беспощадно сжимающиеся в тылу русские клинья оказалось нечем, организовать спешное отступление тоже было невозможно. Видимо, с целью усилить смятение штаб четвертой армии буквально растерзали яростно свистящие «адские птицы», и генерал Ауффенберг во время того налета погиб одним из первых. И тогда генерал Данкль взял на себя управление сохранившими боеспособность войсками и попытался организовать прорыв кольца окружения, но двухдневное сражение под Лежайском с попыткой форсировать реку Сан в обратном направлении не привело ни к чему, кроме дополнительных потерь и окончательного исчерпания боезапаса.

После этого последнего истерического рывка первый и десятый корпуса оказались выбиты в жестоких боях почти до последнего человека, пятый и примкнувший из состава четвертой армии второй (австрийский) корпус были ополовинены и лишились почти всей артиллерии. А если в какой батарее еще оставались пушки, то не было снарядов. Полевые лазареты переполнились ранеными, и в них почти закончились медикаменты и перевязочные средства, а в войсках редко у какого солдата в подсумке имеется запасная обойма. В таких условиях генерал Данкль посчитал, что дальнейшее сопротивление с его стороны будет бессмысленным и глупым, но капитулировать решил не перед русскими, а перед настоящими победителями - таинственными и непостижимыми ар-танцами, послав к тем парламентера. Хотя что это оказалась за капитуляция... смех и грех, не более. Из первоначального полумиллиона в строю на утро пятого сентября осталось около ста тысяч, и те были практически безоружны. И даже если бы австрийское командование не надумало сдаваться, вопрос их втаптывания в землю был бы делом двух-трех дней.

И вот настал оговоренный момент капитуляции. Русский передовой отряд въехал в Тарногруд по дороге со стороны города Бильгорай. По тому, что войсковую колонну возглавляли страшно рычащие боевые машины не от мира сего, а в воздухе над ней с потусторонним свистом кружили беспощадные «адские птицы», генерал Данкль сразу понял, что принимать капитуляцию его армии явился сам ужасный и непостижимый герр Сергий, сын Сергия из рода Сергиев, самодержец и полководец. Но эта догадка оказалась только частью истины. Среди высокопоставленных всадников, следовавших сразу за головным отрядом, вместе с артанским самодержцем присутствовали: командир артанского армейского корпуса генерал Николай Тучков, командующие четвертой, девятой, пятой и третьей армиями генералы Василий Флуг, Платон Лечицкий, Павел Плеве и Радко Радко-Дмитри-ев, а также главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Николай Иванов. Каждому из высокопоставленных генералов, приближавших день полного разгрома галицийской группировки, должна была достаться минута триумфа. Благодаря их усилиям враг был не просто разбит и отброшен вглубь своей территории, а полностью уничтожен. Генерал Данкль подумал, что Вена и Будапешт сейчас находятся на грани отчаяния, зато Санкт-Петербург, Париж и Лондон наверняка переполнены ликованием.

Просто командующему первой австрийской армией еще не было известно, что Лондону и Парижу сейчас не до ликования, поскольку у них началась собственная эпическая битва за выживание. Несколько часов назад от стен Парижа перешла в контрнаступления шестая армия французов, а англичане, выгрузившие свой экспедиционный корпус в портах Нормандии, ударили широко размахнувшуюся первую германскую армию от Руана в открытый фланг и тыл. Одновременно перешла в наступление расположенная восточнее Парижа девятая армия генерала Фоша, вклинившаяся в стокилометровый зазор между второй и третьей германскими армиями. По мере выполнения «гениального» обходного маневра имени фельдмаршала Шлиффена германские группировки расхо дились друг от друга все дальше и дальше, вынужденно выбирая между растягиванием фронта и сохранением ударных кулаков, разделенных зияющими разрывами.

Первая и вторая германские армии в момент начала французского контрнаступления находились примерно в двадцати километрах от северных предместий Парижа, рассчитывая уже на следующий день ворваться на улицы французской столицы. Но вместо предвкушаемого триумфального марша под Эйфелевой башней германские солдаты оказались вынуждены сражаться с разъяренными полчищами сынов Марианны, зажавшими их с трех сторон. Началась эпическая битва на Сене, угрожающая германцам не просто отступлением на сотню километров, а разгромом предназначенной к захвату Парижа ударной группировки из первой и второй армий.