Год 1976, Незаметный разворот

- Да, это так, - подтвердил Серегин. - Тут только что Андрей Миронов сравнил меня с Воландом, и не напрасно. Тут я наблюдаю ситуацию, до боли схожую с той, что была описана в романе Булгакова. Владимир Семенович - воплощенный Мастер, Марина Влади - Маргарита, критики Латунские в этой квартире отсутствуют, но вьются вокруг нее подобно комарью над тайгой. Ситуация травли, доносительства и мелкого шпынятельства приводит нас с Коброй в ярость, а когда мы разозлимся, то причастным лучше прятаться поглубже, потому что обычного бомбоубежища уже недостаточно. Впрочем, сам факт того, что мы находимся здесь, в этой квартире, говорит о том, что Аннушка уже пролила масло и в довольно скором времени одних святых станут выносить из дома, а других занесут обратно. Такова уж наша селява: там, где появляется наша команда, ничего не остается таким, как было прежде.

- Однако, Батя, пускать это дело на самотек нежелательно, - строго сказала Ника-Кобра, -и срочные меры необходимо принимать прямо сейчас.

- Но какие же тут можно принять меры? - заломив руки, с отчаянием спросила Марина Влади. - Володю надо спасать, но я не знаю как!

- Все просто, - сказал Серегин, - для начала я официально предлагаю Владимиру Высоцкому и Марине Влади гастрольный тур по своим владениям и дружественным мирам. Проживание, путешествие и медицинское обслуживание у вас будут в виде открытого листа по королевскому типу, о гонораре договоритесь с моим казначеем Мэри Смитсон, которой я дам указание не жадничать. Некоторые люди, родившиеся до середины двадцатого века, не слышали вас вовсе, для других вы были только хриплым голосом с затертых до дыр кассет. Но, самое главное, согласившись на мое предложение, вы сможете выступить в сорок первом году перед героями поколения ваших отцов, изо всех сил бьющихся с германским фашизмом, и пришедшими к ним на помощь солдатами разных времен...

Марина Влади и Высоцкий переглянулись, и тут Леонид Брежнев весомо добавил свои пять копеек.

- На самом деле, - сказал он, - после того, как товарищ Серегин установил связь нашего мира с миром сорок первого года, ничего тут уже не будет прежним. Постановлением Политбюро объявлен набор добровольцев на Великую Отечественную Войну (пока что негласный) из числа тех, кто несет в войсках службу прямо сейчас. Вот и вам, товарищ Высоцкий, мы предлагаем встать в общей строй, только не с автоматом, а с гитарой.

- Я согласен, хоть прямо сейчас, - тут же заявил Высоцкий, беря в руки гитару. - Марина, ты со мной или остаешься?

- Конечно, я с тобой, ведь мы муж и жена - куда ты, туда и я... - ответила Влади и после некоторой заминки спросила: - Простите, а у вас нет способа вылечить Володю от... алкоголизма?

- Истинной причиной заболевания вашего мужа, - сказал Серегин, - явилась жестокая фрустрация вызванная травлей со стороны деятелей официальной культуры, довольно быстро превращающейся в имитацию самой себя. Если убрать окружающие его барьеры и дать дело, от которого кружится голова, то желание пить пройдет само. Впрочем, по медицинской части Владимира Высоцкого в моих владениях тоже обследуют и избавят от всех обременяющих его болячек, ибо по-другому у нас не бывает.

- А можно, товарищи, и я тоже отправлюсь с вами туда на войну? - спросила Лариса Голубкина. - Ведь я тоже могу петь и читать стихи...

- И меня тоже запишите в добровольцы, - нарочито хрипло произнес Андрей Миронов. -Всю жизнь мечтал на войну, особенно если вместе с Семенычем.

- Я же говорил, что плохих людей тут нет, - сказал Серегин. - Тело гражданина Ласкари мы тут тоже не оставим, заберем с собой, сдадим в госпиталь на предмет вытрезвления, а когда проспится, выпроводим домой. Так что, Андрей Александрович, будьте добры прихватить верхнюю одежду братца, чтобы ему потом не пришлось скакать по зимней Москве в одном свитерке. Осталось только решить вопрос с товарищем Бруком. Михаил Ильич, вы с нами или предпочтете, надев шляпу и пальто, удалиться прочь по своим делам?

- А зачем вам англоязычный журналист-международник и литературный переводчик? - нарочито равнодушно спросил Михаил Брук.

- А мало ли, вдруг пригодится, - ответил Серегин, - сорок первый год - это вообще интересное, знаете ли, время... тут Хемингуэй, живой и здоровый, там Хайнлайн, там еще множество самых разных, но при этом не менее интересных авторов и политических деятелей. Ведь, как мне докладывают, и Черчилль, прежде чем вылезти в министры Его величества, пытался подвизаться на писательской ниве, накрапав пару романов. Кроме того, среди моих знакомых числится Джек наш Лондон, который прямо сейчас работает над новым романом, неизвестным еще ни в одном подлунном мире, кроме одного. Вот, кстати, кто поймет Владимира Высоцкого целиком и сразу, ибо эти люди одного калибра.

- Знакомства у вас, товарищ Серегин, такие, что кружится голова, - сказал журналист. - Подумать только - Джек Лондон...

- Про знакомства мне уже говорили, причем похожими словами, - хмыкнул Серегин. - Ну что, вы решили: уходите или остаетесь?