Год быка--MMIX

Возвращаясь к деталям 22 главы и парал­лелям с 13 главой, получаем, что Иван встреча­ется с Воландом дважды – в первой главе на Патри­арших, а затем в конце 11 главы – в своей палате. Но не узнаёт своего обид­чика, поско­льку тот уже стал Мастером. Хотя мы уже обсуждали наличие многих примет сход­ства между мастером и Воландом. В 22 главе теперь уже Маргарита, встретив­шись с Во­ландом, не узнаёт в нём мастера, потому что он стал Мастером. И нам должны быть также интересны детали портрета Воланда в этой главе, которые соб­ствен­но и отличают его от мастера: «Лицо Воланда было ско­шено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысев­шем лбу были про­ре­заны глубокие парал­ле­льные острым бровям морщины. Кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар». Плюс к этому два раз­ных глаза – зелёный с искрой, и чёрный с дырой. А также «был одет в одну ночную длин­ную рубашку, грязную и заплатан­ную на левом плече».

А ведь в нашем Романе был похожий персонаж, с которым мы рас­стались в конце 16 главы – той самой, которая каким-то неясным образом предше­ствует 22-й. Автор зачем-то связал эти две гла­вы с помощью двух образов из карт Таро. А вот описание этого героя из второй главы: «Этот че­ло­век был одет в старенький и разо­рван­ный голубой хитон... Под левым глазом у человека был бо­льшой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью». Однако гре­ческий хитон – это и есть дли­н­ная рубашка, сохранивщаяся в обла­чении монахов. Был разо­рван­ный – стал заплатан­ный, впо­лне могло случиться. Угол рта повреждён, как и один глаз. Наконец, пере­д рас­ста­ва­нием в конце 16 главы герой неско­лько часов про­вёл под палящим солнцем, так что загар оста­лся навеки. По-моему, вполне убеди­тельная преем­ствен­ность образа.

Немного сложнее то, что каса­ется двух раз­ных глаз и двух взглядов: «Правый с золотою иск­рой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый – пустой и черный, вроде как узкое иго­льное ухо, как выход в бездон­ный колодец всякой тьмы и теней». Но эти пуга­ющие героиню подроб­ности тоже не про­тиво­речат найден­ному нами соответ­ствию. Вопрос о способ­ности видеть людей такими, как они есть, и о способ­ности видеть невидимое – про­низывает текст Ново­го Завета. В начале Еванге­лия от Иоан­на приведён эпизод с обраще­нием апостола Нафанаила, про­стодушие которого известно Учи­телю ещё до встречи с ним. А у Луки можно найти: «Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» /Лк 10, 18/. Может быть золотой жук-скарабей на груди Воланда – лишняя деталь? Но и здесь нет криминала – Моисей не то­лько вывел евреев из плена, но и вынес оттуда еги­петскую премудрость, а Иисус в дет­стве сим­воли­чески повторил этот путь.

Однако нам всё же интереснее детали, связан­ные с борьбой Воланда и Коровьева за внимание Маргариты. Вот Воланд, увидев гостью, желает завершить шахматную партию, чтобы пообщаться с Маргаритой, а не с Беге­мотом. Но Коровьев тут как тут – подсказывает, чтобы Маргарита попросила об обратном. Сам он без помощи Маргариты уже, видимо, не может влиять на ситуацию.

Воланд тоже называет Маргариту «королевой». Но многое про­ясняет его реплика: «Да, прав Коровьев! Как причудливо тасу­ется колода! Кровь!» Понятно, что Фагот уже доложил о согла­сии Маргариты стать королевой бала, который, судя по недо­во­льному бурчанию мес­сира, таки явля­ется затеей свиты, а не его самого. Доложил наверняка Коровьев и о своём генеалоги­ческом «откры­тии», которое вовсе не обрадовало Воланда. Нет, он конечно в курсе, что это обман, но желание Мар­гариты наследо­вать образу французской королевы – это уже факт. Поэтому Воланд вынужден сделать свой ход в этой сложной партии, где на кону стоит цвет королевы: «я си­льно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаро­ва­те­льной ведьмой, с которой я близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году в Брокенских горах, на чертовой кафедре».