Год Чёрной Обезьяны

— А этот твой ублюдок, который грохнуть меня хотел? — Лена повернула голову и глянула на Белякова.

— Не знаю, про кого ты говоришь, — тот снова пожал плечами, — но догадываюсь. Некоторые мои люди подрабатывают иногда где-то на стороне. У многих — семья, дети. Я к этому отношусь с пониманием, — он очень серьезно кивнул.

— Бедный, — Лена качнула головой, — тебя завтра прирежет твой же охранник, который захочет где-то на стороне подзаработать.

— Все мы смертны, — Беляков, поджав губы, смотрел на дорогу.

— И ты, конечно, не знаешь, что произошло позавчера в редакции «Дем. Кубани»?

— Почему? — Беляков повернул голову. — Знаю. Читал в газете.

— Как обезумевший журналист перестрелял редакцию, убил еще какого-то прохожего и ранил мента, который хотел его задержать?

— Ну видишь, — Беляков пожал плечами, — ты тоже в курсе.

— И что случилось с Ромашовым — не слышал?

— Это — кто такой?

Лена молчала, прикусив губу. Они подъехали к большой и серой девятиэтажке. У подъезда было пусто. Вокруг тоже — ни души: дома, деревья, лавочки — все таяло в молочно — кисельном тумане. Беляков вылез наружу. Он запер левую дверцу и открыл правую.

— Давай. — Бросил он Лене. — Пока тебя никто не увидел.

В подъезд он вошел первым. Лена брела сзади, держась за рукоятку пистолета и всё время туда-сюда оглядываясь.

У лифта царил полумрак. Беляков повернул выключатель, но ничего за этим не последовало: лампочку опять кто-то выкрутил. Обычно ее вымазывали красным, чтобы она уже не представляла интереса ни для кого, но желающие разжиться всё равно находились. Приехал лифт. Дверцы его, заскрипев распахнулись, и осветили своим мутно-зеленым светом облезлые и покарежённые почтовые ящики напротив. Беляков нащупал в кармане ключи и вошел в лифт.

— Давай.

Дверцы сомкнулись. Лена молча смотрела на узенькую полоску-щёлку. Беляков размышлял о чём-то. Ключи в руке у него самоуверенно позвякивали. Обернувшись, он посмотрел на Лену.

— Ты рано обычно встаешь?

Та глядела, не понимая.

— Чего?

Детектив спокойно дожидался ответа.

— Я спрашиваю, ты спать любишь долго?

Лена смотрела на него молча, прожёвывая вопрос, потом скривилась:

— Ты нормальный?

Беляков устало пожал плечами:

— Я пытаюсь тебе помочь, а ты пытаешься меня обидеть.

Лифт встал. Двери раскрылись.

— Пойдем, — пригласил ее Беляков.

Лена вышла следом за ним.

— Что все это значит? — Спросила она, когда тот открыл дверь. — Зачем ты меня сюда привел?

— Я думаю, — ответил Беляков, — тебе следует прежде помыться, переодеться, поесть. Потом поговорим об остальном.

Очутившись внутри, Лена поняла сразу — таких богатых квартир она еще не видела. Стены в коридоре были оббиты красного цвета кожей. Пол выложен мозаикой. Под потолком красовалась маленькая хрустальная люстра. Когда Лена разделась, Беляков повел ее в ванную. Там в нос ей ударил букет ароматов, в основном незнакомых — мыла, шампуни, одеколоны. В большом зеркале, обнесенном узорчатой железной рамкой, она увидела себя. Рядом с холённым Беляковым Лена выглядела ужасно.

— Здесь — мыло, вот — шампунь. Возьми эту мочалку.

Беляков показал ей, как пользоваться краном.

— У меня в прошлом году девица одна ночевала, — он заулыбался. — Сломала мне ручку. Стала ее крутить, когда нужно — оттягивать.

Беляков вышел, и Лена защёлкнула за ним дверцу. Потом разделась. Пистолет она пристроила на полке между шампунями и ещё какими-то пузырьками — так, чтобы в любой момент можно было до него дотянуться…

Лена легла в ванную и закрыла глаза. Не треволнения последних дней, а какие-то очень далекие воспоминания — стёршиеся и почти забытые, нахлынули на неё: школьный двор, туапсинские улицы, пляж, нагретый от солнца… Лена чуть не уснула. Она отряхнулась, мгновенно вернувшись в действительность. Конечно, было бы глупо сейчас утонуть в ванне.

Вымывшись, Лена облачилась в мягкий махровый халат, оставленный для нее Беляковым. Сунула пистолет в кармашек.

Когда она появилась на кухне, где возился хозяин квартиры, и откуда уже доносились запахи, тот прервался и сходил в ванную. Беляков брезгливо скосился на ком грязной одежды.

— Я думаю, что все это пойдет в мусор, — он почесал нос. — Я тебе подберу что-нибудь. — Потом увидел цепочку с крестиком на полочке между шампунями и дезодорантами. — И украшение свое забери.

— Это — не украшение.

Лена взяла крестик. Беляков поглядел на неё с интересом.

— Ты веришь?

Лена серьезно кивнула. Частный детектив пожал плечами.

— Каждому своё, — сказал он. — Я верю только в то, что я могу пощупать.

Беляков вернулся на кухню и продолжал возиться с едой. Лена подошла ближе и поглядела насмешливо.

— Сразу будем трахаться, — спросила она, или вначале покормишь?

Беляков обиженно скривился.

— Как захочешь. Но, вообще-то, я ещё никогда не принуждал женщин. Я тебе не хачик какой-нибудь.

Лена вернулась назад, в прихожую.

— Дай мне расческу.

— Возьми в ванной — какую хочешь, — ответил Беляков, не поворачивая головы.