Год чудес (рецепты про любовь, печаль и взросление)

Смешайте сок помидоров, оливковое масло, уксус и соль, встряхивая их в банке с завинчивающейся крышкой, смешайте заправку с тонко нарезанными овощами. Выложите на тарт и ровно распределите.

Уложите по краям сердца и полумесяцы, звезды и цветы и крабика. Пеките 20 минут, пока тесто не станет блестящим и румяным, а потом, перед подачей, увенчайте цельной бурратой, готовой разорваться, словно сердце, при прикосновении ножа.

Брауни с арахисовым маслом

Конец солнечного дня, конец июня. Джорджи прислонилась к капоту своей машины, я сижу среди зелени. Я рассказываю ей обо всем, о чем так трудно говорить по телефону, – иначе говоря, открываю ей сердце.

– Дело в том, что ты всегда была влюблена, – прямо говорит Джорджи. – Ты постоянно влюблена.

– Знаю, – расстроенно признаюсь я.

– Но сейчас все иначе, – заключает Джорджи. – Знаю.

Мы на секунду соприкасаемся кончиками пальцев. Джорджи была рядом в самые тяжелые дни, до того, как кто-то умер; Джорджи была в палате неврологии, в таких местах, о которых я не говорю, о чем не представляю себе, как писать, не считая туманных и пугающих намеков. Джорджи приходила играть в «Тривиал персьют» с умирающим. Она знает.

– Но что мне с этим делать? – спрашиваю я у Джорджи, а Джо, спустившаяся по лестнице у меня за спиной, обнимает меня за плечи и сухо замечает:

– А тебе не кажется, что уже поздновато?

– Да, поздновато, – подтверждает Джорджи. – Да и вообще, что тут можно сделать?

– Никто ничего не может сделать? – говорю я.

Я хотела сказать это лукаво, но вместо этого слышу, что получается немного испуганно.

Джорджи пожимает плечами, и Джо пожимает плечами, а я не люблю отставать и тоже пожимаю плечами. И мы переглядываемся, округляя глаза и широко разведя руки, типа???? – и это настолько единственно возможная реакция, что мы вдруг покатываемся со смеху. Джорджи прислонилась к своей пурпурной машине, я прислонилась к Джо, а Джо прислонилась к чугунным перилам нашей лестницы, и мы хохочем и хохочем, потому что и правда тут никто ничего не может сделать.

Всегда поздновато пытаться что-то с чем-то поделать, и остается только держаться, и прислоняться друг к другу, и пожимать плечами, словно эмодзи, и хохотать до слез.

А еще, конечно, печь. Сейчас слишком жарко для выпечки, но мне слишком страшно, чтобы не печь, так что я возвращаюсь на кухню в бикини.

Я пеку эти брауни, чтобы некто в меня влюбился. Я пеку эти брауни, чтобы у меня была причина для того, чтобы некто в меня влюбился. Я пеку эти брауни, потому что альтернатива – без текстов, без призраков и без готовки? – настолько ужасна, что даже думать о таком невозможно. Я пеку эти брауни, потому что не умею любить людей без того, чтобы готовить для них.

Дело не в том, что я пытаюсь купить чью-то любовь с помощью выпечки. И даже не в том, что я пытаюсь подкупить людей на любовь ко мне с помощью готовки в целом. Просто для меня любовь и еда часто сводятся к одному и тому же. Я призналась в чем-то ужасном, да? Мне нравится иметь нечто осязаемое: я увидела, чего тебе хочется, и дала это тебе. Я увидела, что ты любишь, услышала, что ты сказал, и сделала это реальностью. Я люблю творить реальность.

Джорджи научила меня готовить эти брауни, и я поняла, что это то, что нам нужно и чего нам хотелось: арахисовое масло, копченая соль, темный шоколад. Они не похожи на брауни с «Нутеллой», простые, быстрые и уютные, и не похожи на брауни со сковороды в ожидании гостей, наполненные железом и историями. Они стали чем-то новым, чем-то настоящим. Чем-то немного более сложным, но одновременно более легким. Чем-то легкомысленным и важным.

Так что я прислушалась к Джорджи, я их приготовила, а потом приготовила еще раз. Я немного изменила рецепт, но не слишком сильно, я готовила их снова и снова и почти все отдавала моим любимым и рисовала сердечки несмываемыми маркерами на контейнерах, которые оставляла у них на пороге, и они мне звонили, а я звонила им.

А потом я отложила телефон, а оставшиеся брауни выложила на тарелку и стала ждать, когда в мою дверь постучит человек, который в меня влюбляется. Человек, который любит – так он сказал, а я запомнила – арахисовое масло, копченую соль и темный шоколад.

А потом – спустя какое-то время – я звоню Джорджи, чтобы все ей рассказать.

И все это – любовь, насколько я знаю.

На 24 небольших брауни

1 × 397 г банка сгущенного молока

125 г арахисового масла

125 мл жирных сливок

50 г соленого арахиса

100 г + 200 г темного шоколада

250 г сливочного масла

150 г мягкого светло-коричневого сахара

150 г мелкого золотистого сахара

4 яйца

50 г несладкого какао-порошка

70 г обычной муки

 1/2 ч. л. разрыхлителя

2 ч. л. копченой морской соли