Год чудес (рецепты про любовь, печаль и взросление)

Для пирога положите сахар в емкость кухонного комбайна (или в вашу Главную Миску). Вымойте ревень (чистить не надо, иначе пропадет розовый цвет), а потом нарежьте на сантиметры и положите в миску. Добавьте 2 чайные ложки из взвешенного сахара и перемешайте, а потом отставьте (это смягчает кислоту ревеня).

Взвесьте муку в отдельную посуду. Вымойте малину и положите в другую емкость. Добавьте 2 чайные ложки от взвешенной муки и отставьте. (Это не позволит малине опуститься в самый низ пирога при выпекании.) Добавьте в муку разрыхлитель и тщательно перемешайте.

Разогрейте духовку до 180 °С и смажьте маслом и выстелите пергаментом круглую разъемную форму диаметром 22 см. Чем лучше вы ее выстелите, тем аккуратнее получится пирог. Если я пеку его только для нас, то просто сую кусок пергамента и разравниваю по дну формы, а края оставляю выступать по сторонам. Если пирог предназначен для праздничного стола, то я аккуратно вырезаю прямоугольник для бортика и круг для дна. Наверное, это достаточно очевидно, но, может, вы тоже печете редко. Может, до этого момента вы редко пекли.

В емкость кухонного комбайна (или в Главную Миску) добавьте 125 г сливочного масла и сбивайте до пышности: масло должно стать скорее светлым, чем желтым: это показывает, что в смесь попал воздух. Вбейте яйца по одному, тщательно сбив первое, прежде чем положить следующее, а потом добавьте ваниль. Теперь осторожно введите йогурт (если возможно, уменьшите скорость сбивания). Просейте туда муку и бережно вмешайте ее, а потом также – ревень и ту жидкость, которая могла образоваться под ним.

Выложите треть теста в подготовленную форму, посыпьте половиной малины. Еще треть теста – и вторая половина малины, и, наконец, последняя треть (не страшно, если всю малину закрыть не получилось). Чуть постучите по бокам формы, чтобы распределить тесто, а потом пеките примерно 50 минут или пока пирог не зарумянится, а шпажка не выйдет чистой (или почти чистой). Она не будет чистой, если вы проткнули малину.

Тем временем вымойте миксер (или Главную Миску) и то множество посудин, которые у вас накопились.

Для сливочного крема сбейте размягчившееся масло, сахарную пудру, порошковый заварной крем и лимонную кислоту. (Я так и не научилась делать сливочный крем так, чтобы на всем не оставался тонкий слой сахарной пудры, так что придется потерпеть. Извините. Оно того стоит.) Если у вас кухонный комбайн, то сначала образуются крошки, и у вас появится соблазн добавить молока или еще чего-то. НЕ НАДО. ПОКА – НЕ НАДО. После крошек все смешивается. Теперь добавляйте экстракт ревеня и только потом лейте молоко, если нужно. Вы поймете, что нужно, если крем не будет сворачиваться, словно упавший шелк, а станет слипаться в миске, словно тесто для печенья. У этого крема чудесный цвет заката.

Дайте пирогу полностью остыть. Я серьезно: если класть крем на теплый пирог, то на поверхности появятся лужицы жира. Намазывайте пирог не особо старательно, обычным столовым ножом. (Сейчас в моде небрежность, так что особо не напрягайтесь.) Крема кладите больше, чем кажется необходимым. Я считаю, что лучше всего вывалить на поверхность громадные комки крема, а потом ножом размазывать их по спирали, пока весь верх не будет закрыт. Если есть сомнения, добавьте еще крема. Посыпьте лиофилизированной малиной и шипучей карамелью. Гордитесь собой.

Плов из фрике с панчеттой и пореем

Очень долгое время, когда мне становилось невероятно грустно, я шла зависать в бакалейном отделе супермаркета «Уайтроуз». Атмосфера там такая же, как в галантерейном отделе больших универсамов, и одновременно – как в старых и пустых храмах: ощущение приятного богатства и бесконечных возможностей. В отделе тканей шикарного «Джона Льюиса» можно поверить в Бога. Легко поверить в то, что возможно все, когда у тебя в руках набивная хлопчатая марлевка Морриса «Пурпурная слива». На просторном портике древней церкви можно поверить, что возможно сделать нечто стоящее из ткани, которую вы пока не раскроили, и пуговиц, которые пока не купили, а в бакалейном отделе «Уайтроуз» можно поверить в Бога, призраков и загробную жизнь. Я скучаю по бакалейному отделу «Уайтроуз» и всем тем местам, куда я ходила общаться с умершими. Центр Лондона по-прежнему кажется мне опасным. Мне и так никогда не нравилось метро: я долго старалась избавиться от этого страха, но теперь он вернулся. Он снова уйдет, я в этом уверена. Но у меня нет желания торопить его уход. Он когда-то был полезен. Он может снова оказаться полезным. Мы с моей травмой учимся быть союзницами.

Та сторона смерти, которая кажется мне самой непостижимой – и, возможно, наихудшей? – это то, что умерший не может узнать что-то новое. Умершему нельзя ничего рассказать, или, по крайней мере, я не могу этого сделать, или, по крайней мере, я не могу ждать какого-то отклика, когда это делаю. Я звонила ему из «Уайтроуз» и делала вид, что отправляю сообщения на его отключенный телефон. «Перезвони мне. Мне нужно с тобой поговорить. Мне нужно кое-что тебе рассказать».