Год Единорога

Из моей руки, сжимавшей рукоять меча Хейррала, появилось пламя и голубоватым сиянием окружило клинок. И я увидела…

За тонкой пеленой изменяющихся форм я увидела группу людей, поглощенных поддержанием этой созданной ими колдовской картины.

— Я вызываю вас! — громко крикнула я.

— Все или кого-то одного? — Кажется, мне ответили не вслух, а просто я восприняла мысленный вопрос.

— Одного, от которого сейчас зависит все.

— И что же от него зависит?

— Мое второе “Я”, колдуны!

Я изо всех сил удерживала свое второе зрение и уже давно нашла Хальзе, который стоял слева от меня и совсем близко.

— И ты назовешь Имя, колдунья?

— Я назову Имя.

— Согласны.

— Согласны со всем? — продолжала настаивать я.

— Со всем.

— Тогда, — я подняла клинок и указала им на Хальзе, — я называю среди вас Хальзе!

Тени словно вскипели и вдруг побледнели, слились в бесформенный клубок и исчезли. Перед нами стояли люди. Вперед вышел Хирон.

— Ты правильно назвала имя. Теперь ты потребуешь…

— Справедливости и защиты моих прав! — Я протянула меч Хейрралу, и его пальцы жестко стиснули рукоятку.

— Да будет так! — провозгласил Хирон, и это Прозвучало, словно смертный приговор одному из нас. — По обычаю отряда? — обратился он к Хейрралу.

— По обычаю отряда.

Теперь зашевелились и все остальные. Хирон сбросил с плеч укрывавшую его блестящую лошадиную шкуру и расстелил ее на земле. Харл и еще трое сняли шлемы и поставили их по углам, гербами к центру. В метре от них мужчины воткнули четыре меча и, скатав плащи валиками, уложили между ними. Получилась огороженная площадка, в центре которой лежала огромная черная шкура.

Хальзе сбросил плащ и, отложив его в сторону вместе со своим щитом, с одним мечом шагнул на площадку, где его уже ждал Хейррал. Он улыбнулся той самой улыбкой, которую я успела возненавидеть, улыбкой хищника при виде покорной добычи.

— Да, она оказалась сильней, чем мы думали, но теперь совершила ошибку, потому что выбрала меч и тебя, недотепа, в защитники.

Хейррал ничего не ответил, лицо его словно застыло. Он смотрел только на Хирона, который вышел в центр лошадиной шкуры и стоял теперь между двух бойцов.

— Это поле боя. Вы будете сражаться до первой крови или пока кто-то не переступит край поля. Тот, кто хоть одной ногой зайдет за край, считается бежавшим с поля боя, и его противник объявляется победителем.

Потом Хирон обернулся ко мне.

— Если твой защитник проиграет, ты будешь полностью в нашей власти и мы имеем право сделать с тобой все, что хотим.

Я поняла, что он имеет в виду: они отберут остатки моих жизненных сил и передадут ей, созданной ими Джиллан. Одна мысль об этом вызвала у меня ужас. Но я надеюсь, что мое лицо не выдало меня, и ответила ему вполне спокойно:

— А если проиграет ваш боец, мой лорд, вы добровольно отдаете мне то, что у меня похитили. Это наш договор.

Он подождал минуту, не добавлю ли я что-то еще, а потом повторил:

— Это наш договор, — и, взмахнув платком, крикнул, — начинай! — И быстро спрыгнул с площадки.

Я не воин и никогда не разбиралась в воинском искусстве, но почему-то думала, что Всадники всегда сражаются в зверином облике, а они на этот раз решили сражаться на мечах.

Они кружили друг возле друга, внимательно следя за каждым движением противника. Время от времени то один, то другой делали стремительные выпады, но, скорее, просто для проверки силы и ловкости противника. И вдруг возник вихрь атак и контратак, дикий звон сталкивающихся клинков. Мне трудно судить, насколько хорошо сражался Хейррал, но, по крайней мере, он пока не был ранен и, хотя заступил однажды на полступни за плащ, тут же вернулся на место.

Сначала я была так ошеломлена этой смертельной игрой, что ни на что другое не могла обращать внимание, но действие “моли” еще не кончилось, и моя обостренная чувствительность помогла мне ощутить, как недобрая воля всего отряда сгустилась вокруг поля поединка. Я не знала, может ли это физически ослабить Хейррала, но это общее желание его поражения давило ощутимой тяжестью. Я понимала, на чем основан расчет этих людей. Хейррал всегда сам очень низко оценивал себя, и хотя сейчас ярость и гнев заставили его забыть обо всем, но такая атмосфера вполне могла возродить все его слабости.

Я попробовала снова собрать свою волю и защититься ею от воли всего отряда, но ответный удар был таким, что я просто испугалась. Они были невероятно сильнее меня.

И тут выключилось мое двойное зрение. Теперь я уже не видела сражающихся мужчин. На поле боя стоял на задних лапах медведь, пытающийся передними лапами сгрести и сжать рычащего и фыркающего барса.

— Ты…

Этот внезапный оклик отвлек мое внимание и заставил меня обернуться. Стоящего рядом со мной я видела сразу в двух его обликах: и мужчина, и жеребец.

— Хирон, — назвала я его имя, и он тут же стал человеком.

— Ты ошиблась, колдунья, когда выбирала себе жениха…

Похоже, предводитель Всадников специально отвлекал меня.

— Я должна была выбрать лучшего из вас?