Год гражданской войны

– Успокойся! – орал командир. – Но он прав, стрелять-то зачем!?

Учитывая, что все эти люди были вооружены, мне хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось.

– Хорошо, – сказал Салман. – Отнесите парня в лазарет, завтра его увезут на первой же машине.

– Ребята, возьмите его, – приказал командир своим солдатам. – А с ним что?

Командир имел ввиду стрелявшего. Салман посмотрел на тупые глаза чеченца, который только разводил руками. Он подозвал командира к себе.

– Слушай, у меня каждый боец на счету. Завтра в атаку пойдем, не известно, как там сложится всё. Поэтому давай пока этот вопрос отложим, а?

– Нельзя же так! Должен быть трибунал, я бы его сам сейчас на месте бы убил.

– Да я понимаю, но и ты пойми. Нельзя сейчас рубить с плеча. Я его потом сам накажу.

– Как? Как ты его накажешь?

– Это уже мое дело. Давай сначала с войной разберемся, а потом уже всё остальное.

– Нельзя так.

– Я всё сказал. Завтра у нас бои, так что следи за своими пацанами, как бы они чего не удумали.

Командир побледнел, но всё понял. Он промолчал и пошел к своим под взгляды чеченских солдат. Новобранцы отнесли тело к лазарету, оставили его на койке, а сами сели рядом.

– Как же так… как же так, – причитал его друг. – Что я его мамке скажу?!

Ребята плакали, но ничего сделать не могли. Я стоял неподалеку, никто внимания на меня не обращал. Мне казалось, что тут я могу стоять спокойно, потому что мне тоже не понравилось то, что я сейчас увидел. Но худшее было ещё впереди. Минут десять мы все молчали, собираясь вокруг тела, как вдруг снова из динамиков заиграла национальная музыка. Парни быстро пришли в себя, встали и собрались идти за оружием, когда вошел командир Попов.

– Пустите нас! – кричали они. – Они там танцевать собрались, суки!

– Сидите тут пока! И помалкивайте! И чтобы сегодня мне без происшествий больше! Да отвалите вы! – кричал парень. – Блядь! Я их всех сейчас убью, сук!

– Никого ты не убьешь! Они тебя и всех вас грохнут, да тут же и похоронят! Я их знаю.

– Что «знаю»!? Что «знаю»?! Хули вы знаете!? Что я его мамке скажу?! Убить всех этих сволочей!

– Ты в людей-то хоть стрелял? А? Завтра нам в наступление идти, а ты о другом думаешь. Товарища уже не вернуть, но вас-то я сберечь должен, вы поймите.

– И что нам теперь делать? – спросил толстый.

– Друга вашего помянем, а завтра в бой пойдём. На войне всегда так: вот твой друг – а вот его нет. И завтра может также будете лежать, как он. Если за голову не возьметесь.

– А его-то за что?

– Жаль его, но что поделаешь. Сидите тут, никуда не ходите. Я скоро вернусь.

Командир ушел прочь. Я решил вернуться к своим, оставив ребят в палатке.

– Жесть какая-то, – заметил Юра.

– Пиздец, я бы сказал, – ответил Костя.

– Я думал, они друг друга поубивают, – добавил Илья.

– Ещё не вечер, – сказал Аркадий.

– Мы что-то снимать будем? – спросил я.

Аркадий покачал головой. Юра согласился. Спали мы все хреново, то и дело ожидая, что начнется стрельба или кто-то закричит в темноте. Этого не случилось, но нам всем срочно хотелось уехать прочь отсюда. В четыре утра у солдат начались сборы, а нам сказали ждать первый грузовик отсюда.

Салман уделил нам минуту своего времени, чтобы поблагодарить от всей души за визит, снабдив нас несколькими пачками сладостей и апельсинами.

– Надеюсь, в скором времени увидимся вновь, – улыбаясь, сказал он. Салман крепко пожал нам все руки, а затем отвёл Аркадия в сторону и несколько минут разговаривал с ним тет-а-тет, положив свою руку ему на плечо.

Потом он ушел, на прощание обняв Аркадия и постучав ему по спине. Аркадий тоже улыбался. И все равно в воздухе витало напряжение и раздражение. Новобранцы бросали на чеченцев подозрительные и презрительные взгляды, вот-вот могло произойти всё, что угодно. Но ничего не произошло. По крайней мере, в лагере. Но когда я подошел к грузовику, который нас ждал, там стоял Юра и матерился.

– Что случилось?

– Сам посмотри.

Я заглянул в грузовик. Там лежал мешок с трупом того новобранца.

– Черт!

– Нам придется с ним ехать. Это как-то дико.

– Мы должны отвезти его в Томск?

– Да, оттуда они его отправят куда надо.

– По крайней мере мать будет знать, где ее сын.

– Ей это не поможет.

– Нет, но было бы гораздо хуже, если бы они просто закопали бы его в лесу, не сообщив ничего. Она не узнает, как и за что он погиб, но у нее будет, что похоронить.

– Твою мать, – Юра плевался.

Мы ехали молча по кочкам, пока Юра не увидел что-то вдалеке. Он пересек весь кузов и начал бить в стенку с криком: «Остановись!».

– Что такое? – раздраженно спросил Аркадий.

Юра стиснул зубы, но ничего не ответил. Он спрыгнул с кузова, когда мы остановились.

– Юра, что происходит?!

Я тоже спрыгнул, потом Костя, Илья и Аркадий. Водитель негодовал и матерился.

– Надо отнести его в церковь, – сказал Юра. – Так будет по-человечески.

– Какую ещё, блядь, церковь? – спросил Аркадий.

– Вон там.

Мы все посмотрели туда, куда указал Юра. За верхушками деревьев виднелся купол с крестом.

– И что мы там будем делать? Там же небось нет никого!

– Ну как же мы так с человеком?! – сокрушался Юра.

– А что это за место? – спросил я у водителя.