Год гражданской войны

Всё заняло куда меньше времени, чем я думал. Судя по моим детским воспоминаниям, когда бабушка водила меня в церковь, служба там длится вечность. Слава богу, что я не стал верующим. Но тут все было быстро. Не успел я поднять глаза, как священник обрызгал нас святой водой. Юра перекрестился, мы тоже. Юра был прав – после этого стало немного легче. Мы вынесли тело как раз тогда, когда вернулся Илья. Он стоял вместе с Аркадием, и они что-то обсуждали.

– Ребята, я сейчас вернусь, – сказал я и вошел обратно в храм.

Я застал отца Алексия, когда он убирал инвентарь.

– Батюшка, а где тут дом Шляпиных?

– А что?

– Да я их дочь Лену знаю, вот она наказала навестить родителей.

– Они тут недалеко живут, как выйдете прямо и по левую руку дом с синим забором. Номер четыре.

– Спасибо.

– Гореть вам всем в преисподней.

Священник сказал это так спокойно и безапелляционно, что я не нашел, что ему ответить. Я развернулся и вышел прочь.

– Мужики, мне надо вон в тот дом заскочить.

– Ты что, в туалет собрался? Вон кусты.

– Нет, там живут родители Лены.

– Какой ещё Лены? – Аркадий торопился уйти.

– Она в гостинице работает, попросила меня ее родных навестить, я быстро.

– Капец! Ты уже себе бабу завёл, с ее родителями идешь знакомиться! Жесть!

– Дайте мне десять минут! Или идите к машине, а я догоню.

Я не стал ожидать дальнейших прений и убежал в сторону дома номер четыре с синим забором и белыми деревянными ставнями. Калитка легко открылась, я вошел на порог и стал звать хозяев.

На мой голос я услышал какое-то слабое «А», больше похожее на «Э». Я прошел внутрь, предварительно сняв обувь. Там я увидел, что на старом желтом диване, прилично изодранном кошками, лежал пожилой мужчина, укрывшись старым одеялом. От него неприятно пахло. Он не мог говорить, только мычал, увидев меня. Кажется, шевелиться от тоже не мог.

– Здравствуйте, меня ваша дочь прислала!

Затем я услышал крик. Я увидел, что со стороны грядок на меня смотрит пожилая женщина с ведром. Ее глаза округлились, она закричала на меня и вошла в дом.

– Что ты тут делаешь?! Вон отсюда! Нет у нас ничего! Скоты! Убирайтесь! Ничего нет! Пошли вон!

– Стойте, стойте! Я по просьбе дочери вашей зашёл!

Женщина немного успокоилась.

– Ты кто такой? Чего тебе надо?

По ее виду было понятно, что она готова огреть меня ведром по голове.

– Мне ваша дочь Лена сказала к вам зайти. Это же дом Шляпиных?

– Да, он самый. А Лена где?

– На работе, наверное. Я с ней живу.

Женщина удивилась.

– То есть я живу в гостинице, где она работает. Она мне сказала, что если я буду в Черново, чтобы я к вам заглянул, справился о здоровье.

– О, господи, господи.

Женщине стало плохо. Она села на стул. Муж на диване продолжал мычать.

– Вы только успокойтесь, с ней все хорошо. Она работает в гостинице, жива, здорова.

– Что вы тут делаете?

– Мы солдата принесли отпеть в церковь, вот, уже уходим. Расскажите, как вы тут, чтобы я Лене передал.

– Да мы-то что, вон, Максим Петрович уже на ладан дышит, – сказала она и заплакала. – Ноги уж отнялись, не ходит, ничего. Даже уже и говорить-то не может. Беда.

– А вы как? Военные тут были? – я присел в старое кресло с деревянными подлокотниками.

– Да были, да прошли, как бородавки. Забрали все, что могли унести. Да что там было-то – сначала наши все забрали, чтобы с армией драться, да какой-там драться! Ужас, что было. Мы же ни позвонить, ни написать – ничего не можем. Мы уж еле картошки немного припрятали, да в погребе компот, ничего уж нет. Выживаем кое-как, ничего не работает. Скоро там все кончиться-то?

– Я не знаю, но вроде скоро. Я вам вот что принес.

– Я выложил на маленький столик, накрытый вязанной салфеткой, все сладости, которые вручил мне Салман, пару банок тушенки, да пачку чая.

– Ой, спасибо, сынок. Надо это спрятать, а то придет ещё кто.

– Да, точно. Сколько тут людей осталось? Мы вот отца Алексия встретили.

– Немного осталось, только те, кому идти некуда. Ничего мне про Алексея не говори, тот ещё жук. Не хорошо так о святом говорить, но тьфу на него. Я бы тебя угостила чем, да нечем.

– Ничего страшного. Мне уже пора.

– Ты только дочке передай, чтобы за нас не волновалась, да не переживала, хорошо?

– Хорошо, передам.

Я обулся и вышел во двор. Из-за облаков вышло солнце. В деревне было так мирно и спокойно, что мне не захотелось уезжать. На заборе отдыхала рыже-белая кошка, моргая, когда ее ослепляло солнце. Мне захотелось пересечь улицу и пойти туда, где начиналось обычное кладбище. Я оглянулся по сторонам и понял, что не вижу коллег, а значит, они либо где-то за углом, либо отошли к машине и ждут меня там. Я сделал шаг вперед, и тело как-то само пошло вперед. Я присел на то самое бревно, с которого открывался умиротворяющий вид на кладбище. И тут я заметил, что рядом в овраге что-то есть. До меня дошёл жуткий запах, так что я решил посмотреть, что там.