Год гражданской войны

У тебя на меня досье

У меня на тебя имя – Вера»

На секунду я подумал о том, что песня была бы куда более любопытной, если бы следователь был мужчиной, а не женщиной. Вот это был роман. Недолгий, но роман. Жаль, что про такое не снимают кино и не пишут книги. Я бы почитал.

В машине что-то совсем трясло, сосиски просились наружу, дороги были никакие – сплошные ямы. Сначала я решил, что это следы войны, но, скорее всего, так было и до всех этих бомб и танков.

Аркадий нанял какую-то кудрявую женщину из местного театра, которая отвечала за грим. Она приклеила мне фальшивую бороду, потому что растить свою был не вариант. Мы собирались снимать удачную операцию по поимке и ликвидации Папы Джона. За нами в другой машине ехали два солдата, которых выделила армия.

Мы подъехали к какой-то поляне с иван-чаем, прошли через нее до леса и начали искать подходящую натуру.

– Как насчет здесь? – воскликнул Юра.

– Нет, крапива одна, не то, – ответил Аркадий.

Солдаты молча и с тупым выражением на лицах шли за нами. Иногда они переглядывались так, будто считали нас сумасшедшими.

– Ребята, раскрасьте пока лица, вы же как бы спецназ.

– У нас нечем, – ответил один из них. Это был молодой парень, нос картошкой, судя по весу килограмм девяносто. С бородой.

– Я помогу, – к ним подошла гример Екатерина. Она достала что-то из своей мешковатой серой сумки с блестками и начала наносить на их лица. Получилось неплохо, они стали выглядеть как настоящие бойцы.

Я переоделся в штаны цвета хаки и грязную куртку. На меня повесили патронташ от ружья, какие-то пластмассовые гранаты из детского набора и дали в руки автомат Калашникова.

Так, иди вон к тем деревьям, ты как бы отстреливаешься. Издалека поделай вид, что стреляешь, мы потом звуки подставим.

Я побрел через высокую траву и какое-то болотце к деревьям. Под одним из них я нашел маленькую полянку с лисичками и подумал, что на обратном пути надо бы их набрать. Когда я дошел до места, то обернулся на Юру. Он помахал мне рукой. Я взял автомат и начал делать вид, что стреляю.

– Пах, пах, пах, – тихо бурчал я себе под нос и размахивал оружием. – Вам меня не

достать. Ура.

Юра снова махнул рукой. Видимо, они что-то там сняли. Потом мы нашли идеальное (по мнению Аркадия) место для смерти Папы Джона – это были заросли высокой фиолетовой травы. Катерина сказала, что она может быть ядовитой, но никто с ней не согласился. Аркадий велел Юре снимать всё так, будто это оперативная съемка, попавшая в руки корреспондентов нашей редакции.

– Мы потом там ещё дрожание сделаем, пикселей добавим, нормально будет.

– Мне сюда ложиться? – я указал на землю.

– Да, давай.

Я лёг, закрыл глаза и скрестил руки на груди.

– Ты что делаешь?! Боевики так не умирают. Намажьте его кровью.

– Катерина взялась за меня – она вылила мне на грудь маленький пузырек красной жидкости. Я заметил черный лак у нее на ногтях. Затем она взяла кисточку и растерла эту жидкость мне по груди, шее и лицу.

– Томатный сок?

– Нет, клюквенный, плюс загуститель.

– Вам не кажется, что кровь слишком светлая?

– Тебе же не печень прострелили, а голову.

И ведь не поспоришь с ней. Я взял в руки автомат и прижал его к груди, словно викинг, держащий свой топор. Может надо меня сжечь…

– Подрыгай ногой, будто судороги, – сказал Аркадий.

Я подрыгал, но получил как-то неестественно, словно я танцую. Затем ребята-солдаты

встали над моим телом и начали позировать.

– Вы только что убили очень важного и опасного террориста, убившего много ваших друзей. Вы довольны проделанной работой, но при этом остаетесь суровыми профессионалами.

Ребята изображали довольных суровых профессионалов, стоя над моим трупом и играя оружием. Юра разматывал шнур от микрофона.

– Это зачем? – спросил Аркадий.

– Ну как же, а подход?

– Какой, блядь, подход, это оперативная съемка! Что ты у них будешь спрашивать? «Как вам это удалось? Что вы чувствуете? Как вы оцениваете важность этого события?» Ты совсем дурак?

Аркадий покрутил пальцем у виска. Юра немного обиделся и убрал микрофон.

– Давайте собираться. Устал я что-то.

Мы свернули наши съемки, я переоделся, кое-как отмыл клюквенный сок, снял накладную бороду и уже было собирался пойти за грибами, как нас всех погнали в машину. Я немного расстроился, но, с другой стороны, что бы я с ними делал? Разве что засушил бы.

Вернувшись в город, я пошел до закладки, чтобы узнать, что Матвей Александрович думает по поводу того, что Аркадий вошел в аккаунт Леры. Я поднял тот самый кирпич, но там ничего не было. Я немного расстроился, но делать было нечего. Когда я вернулся в гостиницу, на улице было уже темно, оставалось полчаса до комендантского часа.

В вестибюле моего этажа сидел Аркадий и нервно теребил свой синий галстук.

– Привет. Что-то случилось?

– Нет, ничего.

– Аркадий заговорчески отвёл меня в сторону.

– Слушай, а в гостинице кто-то барыжит?

– Не знаю, не видел, а что?

– Надо мне, вот что. Моего поставщика, походу, грохнули. Не знаю точно, но он исчез.